Евгений Витальевич Антонюк

Другие цитаты по теме

Я знаю, всю свою жизнь ты была забытой и брошенной. Тебя боялись и ненавидели. Любой, кто любил тебя, делал это под чарами. Кроме, конечно, твоей сестры. Но теперь даже она не хочет иметь с тобой ничего общего. Можешь мне поверить, я знаю какого это. Но еще я знаю, почему спустя две тысячи лет у тебя нет ничего. Потому что ты и есть ничего. Потому что ты и есть ничто. Всего лишь злобная, неуверенная и не любимая другими девчонка. Не забывай, я видел тебя. Настоящую тебя.

— Должно быть, трудно убивать людей, которых не знаешь и против которых ничего не имеешь.

— А может, наоборот, легко,  — сказал Луис.

— Что ж, тоже не лишено смысла. Видишь ли, Луис, есть люди, искренне любящие этот мир, но есть и другие, те, что ненавидят себя и распространяют свою ненависть на всех остальных — их злоба расползается во все стороны, как масло по горячему хлебу.

Мы бы не смогли так навсегда полюбить, как можем ненавидеть.

Злого бога придумали люди

Те, что зло на земле развели,

Сами все передрались, поссорились

И на Бога вину возвели.

Кто не знает ничего, кроме химии,

Или кроме своего языка,

Тот и дальше носа не видит,

Его хата, видно, с краю стоит.

Трудно найти что-нибудь такое, в чем не ошиблось человечество за последние 150-300 лет, не говоря уж о тысячелетиях минувших. В России свободно издается аят 123-й суры 9-й, без сноски, что это историческая данность, к которой не имеют отношение современные верующие: «сражайтесь с неверными, живущими по соседству, и пусть они почувствуют в вас суровость». Вот и протестантам и Ломоносову пришлось доказывать, что молитвы и букварь можно и должно издавать на родном языке.

Чистое сердце — это сердце, в котором есть любовь и ненависть. Любовь к добру, ненависть ко злу. Иначе это больное сердце.

— Ты вот спрашивал. Почему я? Почему я шлюха. Как стала.

— Я не спрашиваю.

— А ты спроси. Мне не стыдно. Думаешь, ты один такой? Тут знаешь сколько таких? Одичавших. Одиноких. Которым некому пожаловаться. Их тянет всех ко мне. Ко мне, магнитом. Понимаешь? В меня. И если их не принять... Не дать им... Выплеснуть это все... Грязь, ужас свой... Злобу. Нежность. Они тогда совсем озвереют. Вы, мужчины, так сделаны. Они приходят ко мне такие — их трясет прямо от жизни. А я их успокаиваю. Мир им даю. Понимаешь? Мир. Утешаю их. Они потыкаются — потыкаются... Покричат... Позлобствуют... Поплачут... Утихнут. Ширинку застегнут. И могут еще немного пойти пожить без войны.

Всякий ненавистник вызовет в других ненависть и сосредоточит ее на себе. Всякий предатель будет однажды предан сам. Всякий грабитель будет сам ограблен и убит. Таков закон самоуничтожения зла.

Сгусток крови, злобы сгусток.

Это люди, говоришь?

Это люди, кроме шуток.

Ночь упала на Париж.

Было ль время добрых истин,

Был ли гармоничный век?

Отчего, скажите, в жизни

Так страдает человек?

В сознании Фрэнка ненависть обернулась ослепительным светом, превратившимся в безмолвный вопль, столь громкий, что он способен был взорвать любые зеркала, в которых отражалась человеческая злоба, любые стены, за которыми скрывалась подлость, любые запертые двери, в которые тщетно стучали кулаками те, кто безнадежно просил впустить их, ища помощи в собственном отчаянии.