— Мне помнится, что вы показали, что отступили от Аарона Уортона?
— Попытался.
— В каком направлении?
— Лично я всегда отступаю назад.
— Стойте, вы хотите сказать, что это сделала я? Нет, никто не убивает парня, подарившего множественные оргазмы.
— Вряд ли суд примет такой аргумент.
— Думаете ли вы, что британцы судят других по акценту?
— Я сужу людей задолго до того, как они открывают свой рот.
Он считал, что право на его стороне: несокрушимый довод — право!
Но да позволено нам будет спросить: существует ли на свете такой судья, у которого нет сына или хотя бы какого-нибудь родственника, которого надо протолкнуть, помочь ему выбиться в люди?
Если я что-то сделаю, то объявлю об этом на всю окрестность! Соберу пир. Накормлю бедных.
У меня нет скрытых дел. Если я сделал, то все узнают, что это сделал я.
Ты во всём виноват! Я могла пойти на европейский фольклор, чтобы закрыть социологию. Но нет! Ты сказал: «Айрис, иди в журналистику — там будет весело!» Так вот, Барри: там совсем не весело. Журналистика — скука! Мне скучно. Я виню тебя.
— Вы оба должны знать, что менее четырех лет назад меня судили за вредительство, бунт и саботаж.
— И вы, чудесным образом, были оправданы.
— А еще через два года я проник в тюрьму в Бодмине и освободил заключенного. Или вы, и ваши коллеги-судьи, расцениваете это как молодой задор?
— Возможно, мы исповедуем принцип, что раскаявшийся грешник — самый лучший пастор.
Это восходит к временам Джонсона. Президента Джонсона. Он сказал, что обвинит оппонентов в сексуальных отношениях с животными. Помощник спросил: «А доказательства?». Он говорит: «Их нет, но я послушаю, как будут отрицать».
Решения суда должны выноситься во имя исполнения прав и свобод, а не именем Российской Федерации.
Cлайд с цитатой