— Доброе утро, Господин Президент.
— Ваша «Нью-Йорк Таймс» пишет обо мне предвзято.
— Не вините меня, я же не их редактор!
— Доброе утро, Господин Президент.
— Ваша «Нью-Йорк Таймс» пишет обо мне предвзято.
— Не вините меня, я же не их редактор!
— А это особое место особенное только для тебя или для кого-то ещё?
— Вот здесь я зарезал свою первую корову.
— Что?
— Мне было 10. Мой отец сказал, что я буду есть только то, что убью сам. У меня были только две палки и нож для масла. В тот день я стал настоящим мужчиной.
— Да, трогательная история...
— Значит, вы считаете, что мне нужно больше времени проводить с детьми?
— Да, я считаю.
— Так вот вам моё расписание. Скажите когда.
— Хорошо. Посмотрим... О! Встреча по ядерному разоружению, туда стоит пойти. НАТО... НАТО... НАТО... НАТО... Да, плотный график. Но мой отец тоже был занятым человеком, и, тем не менее, уделял нам время.
— И чем ваш отец зарабатывает на жизнь?
— Он владелец магазина канцтоваров.
— Ты ведёшь себя, как восьмилетний. Твои дети до смерти боятся тебя. И ты бьешь женщин. Скажешь, что я не права?
— Всё это вообще тебя не касается.
— Наверное, ты прав. Если ты сам не видишь, что достойные поступки, пусть и не выгодные, делают тебя благородней, порядочней, цивилизованней, мне больше не о чем с тобой говорить.
— Парень останется в тюрьме. Это вам не кино с хэппи-эндом. Это реальность. И так будет всегда.
— Значит, они были правы на счёт тебя — ты действительно чудовище.
— Вы его отпустите?
— Это важно для нас. Это сделает меня политиком.
— Это сделает вас трупом. Народная масса не очень-то жалует смягчившихся бывших диктаторов.
— Я не мог не приехать, но прежде чем ты прогонишь меня, позволь сказать три вещи: первое — я освободил парня и весной у нас свободные выборы. Второе: я люблю тебя. Я дня без тебя не могу прожить. И третье...
— ... Первых двух достаточно.
— Я была не совсем честна с тобой. Я не настоящая учительница. У меня есть только лицензия парикмахерши.
— Лицензия парикмахерши?
— Я преподаю макияж и причёски. Это всё, что я знаю. Вначале было легко претворяться, но потом я начала влюбляться в... твоих детей. И поближе узнала тебя, и я поняла, что больше так не могу.
— Да за кого ты меня принимаешь?
— За того, кто будет способен всё это понять.
— У тебя хватило смелости прийти и признаться мне, что ты не настоящий учитель; тогда ты самый лучший учитель из всех кого я знал.
— Вы его отпустите?
— Это важно для нас. Это сделает меня политиком.
— Это сделает вас трупом. Народная масса не очень-то жалует смягчившихся бывших диктаторов.
— Я не мог не приехать, но прежде чем ты прогонишь меня, позволь сказать три вещи: первое — я освободил парня и весной у нас свободные выборы. Второе: я люблю тебя. Я дня без тебя не могу прожить. И третье...
— ... Первых двух достаточно.
— Я была не совсем честна с тобой. Я не настоящая учительница. У меня есть только лицензия парикмахерши.
— Лицензия парикмахерши?
— Я преподаю макияж и причёски. Это всё, что я знаю. Вначале было легко претворяться, но потом я начала влюбляться в... твоих детей. И поближе узнала тебя, и я поняла, что больше так не могу.
— Да за кого ты меня принимаешь?
— За того, кто будет способен всё это понять.
— У тебя хватило смелости прийти и признаться мне, что ты не настоящий учитель; тогда ты самый лучший учитель из всех кого я знал.