Эрих Мария Ремарк. Тени в раю

Мне стало вдруг ясно, что так прельщало Кана в этой женщине. Его, человека утончённого интеллекта и огромной энергии — редчайшее сочетание! — покоряла в Кармен не только наивность и не только первозданная глупость.

Его влекла себе — хотя он сам, возможно, и не сознавал этого — чистого и бездумность, в какой пребывала её невинная душа, впрочем, еда ли такая уж невинная, поскольку трудно было предположить невинную душу в столь обольстительном теле. Конечно, можно представить себе идиллическую лужайку у подножия потухшего вулкана, поросшую примулами и маргаритками, зато навряд ли встретишь саксонца с чистыми помыслами, распевающего патриархальные песни с деревне близ Рюгенвальда.