Дмитрий Карпов (Сыендук)

Повесть была написана как сатира на строй общества США. Просто как-то так получилось, что после развала СССР наша страна в некоторых аспектах переняла этот капитализм, извратила его с ног до головы и в конечном счёте превратилась в причудливую пародию на него. Неспроста о «Незнайке на Луне» вспомнили именно в 90-х, когда Россию одновременно с коммерцией, рекламой и поп-культурой Запада наводнили бандитизм, олигархия, коррупция и прочие сомнительные прелести. И пока что с каждым годом в «Луне» всё больше и больше узнаётся одна большая страна в её нынешнем положении.

0.00

Другие цитаты по теме

Вечные муки на дьявольском огне — это лишь упрощённый образ переживаемых в аду пыток. Во многих религиях прибывание в преисподней сводится к бесконечному повторению одних и тех же действий, вызывающих страдания. А для Тома ад — это, в первую очередь, нарушение покоя и неприятности со стороны Джерри. И в каждой серии именно это и происходит. Издевательство и насилие. Кроме того, Том не может умереть, как бы его не калечили, что лишь усугубляет его муки.

И мышонок Джерри тоже неубиваемый, потому что никакой это не Джерри, а лишь его проекция. Ибо серии, где у Тома получается наконец помириться с мышонком, ни к чему никогда в итоге не приводят. Также постоянно меняется реальность вокруг Тома, являющаяся, по сути, лишь иллюзией. Как ещё объяснить столь частую смену места и временного промежутка? Дикий Запад, Испания, Франция времён мушкетёров... Тома хаотично бросает из эпохи в эпоху, где он вынужден переживать бесконечные мучения. Из эпохи в эпоху, из мультфильма в мультфильм, и мультфильмы с каждым разом всё кошмарнее и кошмарнее...

Нужно купить успокоительное, но закрыта аптека. Нужно выговориться подруге, но она в отпуске. Нужно поплакаться в жилетку, но вешалка пуста.

... Музыка и книги работают без выходных, но мы это редко замечаем.

Мальчик был очень расстроен, когда узнал, что в канализации живут вовсе не черепашки-ниндзя. Но зато там очень обрадовались мальчику с пиццей.

А из чего, в сущности, состоит наша литература? Из шедевров? Отнюдь нет. Если за одно-два столетия и появляется какая-нибудь оригинальная книга, остальные писатели ей подражают, то есть переписывают ее, и в свет выходят сотни тысяч новых книг, с более или менее различными названиями, в которых говорится о том же самом с помощью более или менее измененных комбинаций фраз.

Я не знаю, может ли музыка наскучить музыке, а мрамор устать от мрамора. Но литература — это искусство, которое может напророчить собственную немоту, выместить злобу на самой добродетели, возлюбить свою кончину и достойно проводить свои останки в последний путь

Это когда книжки читаешь и, начитавшись, уже совершенно не в состоянии воспринимать эту реальность навязанную и воспринимаешь как реальность низшего порядка. Тогда, что ли, книжек не читать? А если уж так случилось, что уже прочел?

В романах всегда в конце женятся. Прочитаешь один — и можно больше не читать.

Книга похожа на холодильник — открываешь ее и радуешься, что она полная. И потреблять содержимое книги нужно соответственно — ночью, в пижаме, в полном одиночестве!

Когда вы пишете шедевр, самое главное — не говорить себе, что вы пишете шедевр. Так, игрушка между делом.

... Мне тихо прошуршат

Усталые страницы,

Где тяжестью свинца

Оттиснуты слова

Про все о чем скорбим

И чем могли гордиться,

Чем русский жив народ,

Кириллица жива.