Оля

– Мы с тобой уже три года вместе, я устала, понимаешь? Я хочу чего-то нового, хочу эмоциональной вовлечённости.

– Оль, но ведь это влюблённость, разве ты не видишь? Она хрупкая… неужели ты готова наши отношения разменять на эти зыбкие чувства?

Мы старались не палиться. Там ещё, часов в 11 все ушли куда-то, и я сидела на Грише. И мы как-то начали соваться, как будто уже это делаем, только в одежде. И тогда я поняла, что всё.

— Ну Вы ж человек надёжный?

— Я такой надёжный, что сил моих больше нету.

— А я между прочем завтра замуж выхожу. Твой же папочка постарался.

— Завтра. А сегодня не выходишь?

— А сегодня не выхожу.

— Ну тогда… раздевайся!

— Нет, я не опущу перед тобой глаз, проклятый Коршун! — вдруг крикнула она. — Я не боюсь тебя, потому что презираю! Я знаю, что ложь никогда не убьет правду! А правда на моей стороне.

Если ты думаешь, что я у тебя реально есть, то меня у тебя реально нет!

«С первого взгляда», — говорит. Неправда, конечно. А вдруг правда? Что со мной? «С первого взгляда»...

— «Хочешь улучшить качество секса, бросить курить и похудеть – выходи замуж».

— Очень люблю логические скачки мифологизирующего обыденного сознания.

Бабушка продавала бруснику в банке, и в этом была такая щедрость природы – скопление щедрости, множественно сквозь стекло. Бабушка притоптывала и сметала снег пуховой варежкой, тёплой пуховой варежкой, с множественными тонкими волосками из какого-то тёплого животного, которое теперь греет руки людям. Если бабушка умрёт, то её внучка получит наследство – щедрые отрезы ситца и плюша, россыпи семейных фотографий, и эти варежки с запахом бабушки, и какой-нибудь фартук с пятнами брусники. С красивыми пятнами идеального красного цвета, с пятнами витаминов из ягоды.

Что же это за любовь, если она боится жертв? Нет такой любви, а если и есть, то, по-моему, и не любовь это вовсе.