Все войны ненастоящие. Ни в одной войне еще не было смысла.
— Я и не ждала, что ты поймёшь.
— Почему? Потому что меня там не было? Потому что я не знаю, что это?
— Не знаешь.
— Не только на войне люди гибнут без причины.
Все войны ненастоящие. Ни в одной войне еще не было смысла.
— Я и не ждала, что ты поймёшь.
— Почему? Потому что меня там не было? Потому что я не знаю, что это?
— Не знаешь.
— Не только на войне люди гибнут без причины.
— Война отца против варваров, как он признал, ни к чему не привела. Но люди его любили.
— Люди любят победы.
— Почему? Они не видят сражений. И что им Германия?
— Им важно величие Рима.
Никакой своей воли. Просто бездумное подчинение! Мы даже не знаем, почему мы сейчас воюем, не так ли? Мы знаем лишь то, что глубоко внутри нам это нравится. Разрушение и насилие... Это часть нашей природы.
— Что случилось с твоими родителями?
— Убиты на войне.
— Они погибли, защищая других. Ты должен гордиться ими.
— Какая разница, за кого, если сейчас их нет в живых? Они погибли!
— Увяли жены, умерли, не дождались мужей.
— А где мужья их, где их столько носит?
— С врагами воевать ушли давно все.
— И где враги со своей грозной ратью?
— Там, за рекой, где раньше жили наши братья.
— И где теперь они? Что стало с братьями?
— Братья нам стали врагами заклятыми.
— Но где причина, чтобы идти на погибель?
— Те, кто это помнят, давно в могилах.
Бессмысленно и глупо воевать с исполнителями, они ни в чём не виноваты, а на смену погибшим всё равно придут новые.
Многоопытный и мудрый Лукреций пару тысячелетий назад выдал гениальную фразу. В вольном переводе нечто вроде: «Приятно, когда море бушует и ветер гонит волны, наблюдать с берега за чужой войной». И я был категорически с ним согласен. Запастись попкорном, пивом, сидеть на шезлонге и с удовольствием смотреть за чужой войной.
В то время как вокруг шла резня, в центре атакуемых волынщик, сидевший на барабане и хранивший полнейшее спокойствие, опустив меланхолический взор, полный отражений родных озер и лесов, играл песни горцев. Шотландцы умирали с мыслью о Бен Лотиане, подобно грекам, вспоминавшим об Аргосе. Сабля кирасира, отсекшая волынку вместе с державшей ее рукой, заставила смолкнуть песню, убив певца.