Главная прелесть полароида: нет негативов — всё в одном экземпляре.
Но если человека уже нет, есть ли толк от фотографий?
Главная прелесть полароида: нет негативов — всё в одном экземпляре.
На свете нет ничего тяжелее, чем фотографировать. Нужен объектив на триста шестьдесят градусов, что ли? Вот видишь что-то, потом смотришь в матовое стекло, а там какая-нибудь ерунда. Как только на что-нибудь надеваешь границу, оно исчезает.
Когда на своей фотографии вы видите на заднем плане незнакомца, вы не задумывались сколько незнакомых людей имеют вашу фотографию?
Папам полагается строгость. И неважно, кто они, зеленщики, учителя, повара или коменданты.
Нет ничего более обманчивого, чем фотография. Мы думаем, что навсегда запечатлели счастливый момент, а на самом деле лишь прибавляем грусти, которой и так хватает в этом мире. Мы нажимаем на кнопку, а счастливое мгновение уже закончилось.
Я не знаю, по-моему, моим фотографиям не место в галерее. Я снимаю, чтобы продавать одежду, которую мало кто будет носить. По мне, это не искусство.
Фотография — это сама жизнь. Из мусора ничего не значащих мелочей, пятен, мазков реальности складывается удивительная картина жизни, ни с чем не сравнимая в своей подлинности. Может, фотография, этот моментальный срез явлений и судеб, для того только и создана, чтобы дать ответ на единственный вопрос: в чем смысл? Вот мы рассматриваем изображение погибших в далекой войне или свадьбы у незнакомых людей. Мы ощупываем их глазами, как слепой ощупывает пальцами предметы невидимого для него мира. Мы стремимся увидеть все — и трупы, и лица, и светящуюся кожу женщин, которые никогда не будут нам принадлежать, увидеть все, что позволено и не позволено человеку видеть, чтобы понять единственное: в чем смысл такого многообразия?