Ты лишилась права называть нас дочерьми, когда бросила нас.
— Мне никогда не приходилось кого-то посвящать в свои решения, это сложно.
— Это не должно быть так сложно.
— Что ты хочешь сказать?
— Мне нужен кто-то, кто знает, как это делать; кто-то, кому не надо объяснять каждые две минуты, что значит быть моим парнем.
— Что с тобой сегодня стряслось? Ты здорово налегала на водку.
— Я не нарочно, я думала, мы выпьем, немного расслабимся. Ты начал пить, я решила составить компанию, но у нас разные весовые категории и меня как-то вдруг повело. Я пыталась тебя соблазнить…
— Прости, я как-то не подумал. Мне казалось, что ты еще не готова.
— Почему?
— Помнишь, ты ответила на звонок пару дней назад?
— Я ответила, потому что телефон напрягал меня.
— А до этого ты сказала, что у тебя болит живот.
— Он правда болел из-за этого васаби, у тебя наверное желудок железный.
— Я просто хотел быть вежливым.
— Вежливость — это для бабушек, а я хочу, чтобы меня раздели и всё такое.
— Тогда на будущее — не стоит накачивать меня выпивкой, в случае чего я хочу отдавать себе отчет в том, что я делаю.
— Что ты думаешь об отношениях на расстоянии?
— Они бессмысленны.
— Почему?
— Смысл отношений в том, чтобы быть рядом с другим человеком.
— Ладно, перезвоню, когда найду, чем возразить.
Аборт — это сильнейшая психологическая травма для женщины. Иногда она винит в случившемся врачей, родственников, друзей, которые не поддержали в трудный момент, не уберегли, не рассказали, какое отчаяние её ждёт впереди.
Но в первую очередь женщина винит себя, и её страдания — это ещё и муки совести. Решая прервать беременность, она до последнего момента не осознаёт в полной мере, на что идет и какую цену ей придется заплатить в будущем. Когда это понимание открывается, ничего уже нельзя изменить. Матери очень трудно признаться себе, что она добровольно лишила своего ребенка возможности появиться на свет.
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство — мужественно.
Во время родов в мозгу, после небывалого выброса эндорфина, который по воздействию даже сильнее, чем притупляющий боль морфин, наступает период отстранения и в большинстве случаев — глубокой депрессии. Лишь длительный, многократно повторяемый контакт матери с младенцем может вывести её из этого состояния.
Мать поступает жестоко, если не обращает внимания на слезы мальчика (в любом возрасте), не помогает ему разобраться со своими чувствами или не успокаивает, когда это действительно необходимо.
Вот так всю жизнь в постоянном страхе и живём — сначала боишься забеременеть, потом рожать, потом до гроба страх за дитя.
Драгоценней этой малышки ничего нет на свете. Она важнее всего остального. Я ни о чем не могу думать — только о ее здоровье и благополучии. Когда она плачет — это как нож прямо в сердце. Не могу вынести даже мысли о том, что она плачет. Я хочу наблюдать, как она растет, а не быть где-то вдали.
Многие женщины почему-то думают, что родить ребенка и стать матерью — одно и то же. С тем же успехом можно было бы сказать, что одно и то же — иметь рояль и быть пианистом.
Cлайд с цитатой