Послушай, это правда о небесах и земле: когда гуси умирают, они падают вниз. Когда мы умираем, мы летим наверх. Мы живем на их небесах, а они на наших...
Птицы видят в стекле продолжение неба. Натыкаются и умирают.
Послушай, это правда о небесах и земле: когда гуси умирают, они падают вниз. Когда мы умираем, мы летим наверх. Мы живем на их небесах, а они на наших...
После смерти ты не попадаешь в лучший мир: лучший мир — этот, потому что ты еще не умер. Небеса не в облаках. Они — воздух у тебя в легких.
— Может быть, так лучше, что он мертв.
— Почему?
— Нет смысла летать в таком сером небе.
How many times must a man look up
Before he can see the sky?
Yes, 'n' how many ears must one man have
Before he can hear people cry?
Yes, 'n' how many deaths will it take till he knows
That too many people have died?
The answer, my friend, is blowin' in the wind,
The answer is blowin' in the wind.
Мы умираем не от старости, не от любви, не от войны — от неба синего до крайности, кричащего у нас в груди.
Над домами, домами, домами
голубые висят облака -
вот они и останутся с нами
на века, на века, на века.
Только пар, только белое в синем
над громадами каменных плит...
Никогда, никогда мы не сгинем,
мы прочней и нежней, чем гранит.
Пусть разрушатся наши скорлупы,
геометрия жизни земной, -
оглянись, поцелуй меня в губы,
дай мне руку, останься со мной.
А когда мы друг друга покинем,
ты на крыльях своих унеси
только пар, только белое в синем,
голубое и белое в си…
Великая битва – это ужасно, – сказал старый рыцарь. – Но посреди крови и резни иногда есть и красота, которая может сокрушить сердце. Я никогда не забуду солнце, садящееся над Полем Алых Трав. Десять тысяч человек умерло там, и воздух полон был стонов и стенаний, но над нами небо кипело золотым, алым и оранжевым и было так прекрасно, что я заплакал оттого, что мои сыновья никогда этого не увидят.
— Осталось мало времени. Если есть что-то, что ты хочешь сказать, говори сейчас. —
Кармазинный Жилет тяжело опустился.
— Я останусь с тобой, пока ты не умрёшь. Я-я люблю тебя.
— Хорошо. Не хочу умирать в одиночестве.
Её лицо скрывалось под шлемом, и я был за это благодарен. Если бы я мог видеть её слёзы,
то никогда бы не смог завершить петлю и оставить её навсегда. Свет заходящего солнца,
красным пятном зависшим в западной части неба, играл на кармазинном Жилете Риты,
окутывая её сверкающим рубиновым свечением.
— Долгий бой, Кейдзи. Уже закат.
— Он красивый.
— Сентиментальный ублюдок. — В её голосе чувствовалась улыбка. — Ненавижу красное
небо.
Это последняя вещь, которую она сказала.