Как же печально. Он ушел в самом расцвете моих сил.
— Но ведь если мы столкнемся с астероидом, ты ведь тоже умрешь! Разве нет?
— Не знаю, я умный и дерзкий, что-нибудь да придумаю.
Как же печально. Он ушел в самом расцвете моих сил.
— Но ведь если мы столкнемся с астероидом, ты ведь тоже умрешь! Разве нет?
— Не знаю, я умный и дерзкий, что-нибудь да придумаю.
— Я хочу попасть внутрь.
— Я тоже, но нас ведь не пустят.
— А Пенни ты точно так же добивался, скажи мне?
— Нет, но у меня нет трёх лет, чтобы эти ворота начали меня жалеть.
— Так, кто хочет выпить?
— Пенни, мы не употребляем спиртное во время игры, потому что оно влияет на нашу рассудительность.
— Ну ты что, это даже не спиртное, это зелье, благодаря которому ты начинаешь мне нравиться.
— Леонард, я наконец-то придумал шутку для нашей вступительной речи в Беркли!
— Шутки должны быть смешными, но ты свою все равно расскажи.
— Печалиться из-за неизбежного — это трата времени.
— А смотреть глупые космические фильмы, которые ты по сто раз уже видел — это не трата?
— Леонард, я по-твоему смешной?
— Не-е-ет. А сам ты как думаешь?
— А я считаю, что с меня обхохочешься.
— Беру свои слова обратно, ты меня рассмешил.
— Шелдон, тебе что, фильм совсем не понравился?
— Да нет же, совсем наоборот. Я думаю, что Гринч — вполне реальный занимательный персонаж. И я был на его стороне до того самого момента, как он поддался общественной условности, вернул все подарки и спас Рождество. Ну что за облом?
— Я не хочу выглядеть как идиот. Я хочу влиться в ее компанию.
— Если ты хочешь влиться в ее компанию, выглядеть «как идиот» будет идеальной маскировкой.
— Мне необходимо определить, где в этом болоте несимметричных формул притаилась жаба истины.
— Жаба истины? Это из физики?
— Нет, это из психиатрии...