Анна Михайловна Островская

Приходит, смотрит чёрными глазами из бездны сна. Чего-то ждёт, куда-то манит, и как струна волшебной скрипки, звучит в ушах знакомый голос… Цветком прекрасным, словно лотос, моя душа вдруг распускается, а сердце стучит быстрей. Скажи, к каким глубинам дверцы ведут во сне? Не умолкай! Пусть песня эта летит из снов в реальный мир, и пусть, согрета её теплом, я тоже стану тихой скрипкой или струной… И строки сложатся в молитву сами собой, и будет проще достучаться до тех высот, откуда льётся вариация вот этих нот… Не умолкай! Пусть тёплый ветер уносит вдаль с твоей мелодией по свету мою печаль…

Потом проснусь – неуловимо мелькнёт из сна мотив мелодии любимой…

Звучи, струна!

0.00

Другие цитаты по теме

Простор, открывающийся музыканту, — это не жалкая мелодия из семи нот — это необозримая клавиатура, почти вся еще неведомая клавиатура, из миллионов клавиш которой лишь очень немногие, разделенные густым, неприглядным мраком, — клавиши нежности, страсти, отваги, спокойствия, столь же непохожие между собой, как одна вселенная непохожа на другую, — были открыты великими артистами, будящими в нас отклик найденной ими теме и этим облегчающими нам обнаружение того богатства, того разнообразия, какое таит в себе великая, непроницаемая и удручающая ночь нашей души, которую мы принимаем за пустоту и небытие.

Ты звучишь — я молчу, но с тобой в унисон

Я дышу и слова выдыхаю.

И у Города крепче здоровье и сон,

И теплее становятся камни.

И февраль превращается в тёплый июль,

А в сердцах пробуждается ласка.

Посади на ладонь мне лишь песню свою —

Я для Города выращу сказку.

Мой культурный герой поет. Может быть, он поет про себя, но он совершенно точно музыкален. Он превращается в световой поток, потому что у света и музыки единая природа. Я знаю, Христос пел, когда его сняли с креста. Теперь все мессы и литургии — оперы для голоса и хора. Молитва создана для пения, а не для декламации. Когда я молюсь для бога, а не для падре, я пою со словами или без них, как слагается ход высказывания. Любое чувство адекватнее всего выразить музыкой. Когда больно — надо петь, когда радостно — надо петь, надо петь перед смертью. Вместе со звуками твоя душа отлетит к ангельским хорам.

Когда-нибудь он покинет эту площадь,

и голос другие песни споёт другим,

и станет пространство шире, глуше и проще,

как будто бы площадь собой была только с ним.

Как будто бы ангел с колонны им любовался

и чувствовал в нём родное своё крыло,

услышав ноты «Сансары» или «Романса».

Да… Ангел в нём, без сомнений, узнал своего,

и люди в нём тоже видят своё, родное.

Купаясь в звуках, отращивают мечты

и сами становятся звонкой одной струною,

сердцами выстукивая рок-н-рольный ритм.

Вы не должны быть величайшим певцом в мире. Всё, что нужно для серьёзного успеха – это быть уникальным. Всякий раз, когда вы открываете рот, люди знают: «О, это Ван Моррисон». Или: «А вот Боб Дилан». Или: «Боно». Вы должны иметь характерный голос, который сродни уникальному отпечатку пальца. Тогда ваш тембр сделает за вас половину работы.

Музыка — дама гордая и капризная. Дайте ей время и внимание, которых она заслуживает, и она станет вашей. Пренебрегите ею, и настанет день, когда она не ответит вам.

Это очень важно, так и должно быть, музыка именно для этого. Не для того, чтобы фейерверки взрывались, все танцевали и прыгали – это второстепенно. А когда время останавливается – это момент истины, и для этого нам даны голоса, для этого мы учимся играть на инструментах, для того, чтобы передать что-то вечное, чтобы дать людям какую-то силу, понимание, смысл, чтобы это поднимало людей. Потому что многие артисты занимаются тем, что кидают в толпу куски гнилого мяса и зарабатывают на этом деньги.

Музыка укачивала.

Уводила вне кабинетика, куда-то под совсем чужое небо, чужие горячие звезды, может быть, пальмы.

Под свет софитов, к берегу Тихого океана, где белоснежный песок и ледяные коктейли.

И дамы в платьях настолько легких, что те плывут за ними по воздуху, повторяют любое движение.

Он подпевал певцу.

Он знал каждое слово,

каждую нотку этого чужого легкомысленного ослепительного мира –

знал, как хозяин.

Он великолепно вёл. Твердо и плавно.

Мягко и уверенно.

Словно я заранее знала все движения,

словно всё именно так и задумывалось с сотворения мира...

Пересекая магистрали страны,

Запоминая номера дорог,

Мы, считая столбы,

Не заметили, как пришёл срок,

Что я сказал своё первое слово,

Что я спел свою первую песню,

Что нет конца Силе,

И нет дороги домой.