Пересекая магистрали страны,
Запоминая номера дорог,
Мы, считая столбы,
Не заметили, как пришёл срок,
Что я сказал своё первое слово,
Что я спел свою первую песню,
Что нет конца Силе,
И нет дороги домой.
Пересекая магистрали страны,
Запоминая номера дорог,
Мы, считая столбы,
Не заметили, как пришёл срок,
Что я сказал своё первое слово,
Что я спел свою первую песню,
Что нет конца Силе,
И нет дороги домой.
Это очень важно, так и должно быть, музыка именно для этого. Не для того, чтобы фейерверки взрывались, все танцевали и прыгали – это второстепенно. А когда время останавливается – это момент истины, и для этого нам даны голоса, для этого мы учимся играть на инструментах, для того, чтобы передать что-то вечное, чтобы дать людям какую-то силу, понимание, смысл, чтобы это поднимало людей. Потому что многие артисты занимаются тем, что кидают в толпу куски гнилого мяса и зарабатывают на этом деньги.
Идеальная музыка — это тишина, а музыканты занимаются созданием красивой рамки вокруг этого совершенства.
Простор, открывающийся музыканту, — это не жалкая мелодия из семи нот — это необозримая клавиатура, почти вся еще неведомая клавиатура, из миллионов клавиш которой лишь очень немногие, разделенные густым, неприглядным мраком, — клавиши нежности, страсти, отваги, спокойствия, столь же непохожие между собой, как одна вселенная непохожа на другую, — были открыты великими артистами, будящими в нас отклик найденной ими теме и этим облегчающими нам обнаружение того богатства, того разнообразия, какое таит в себе великая, непроницаемая и удручающая ночь нашей души, которую мы принимаем за пустоту и небытие.
На свадьбе Данте пела Дженнифер Лопез, Шон Пенн говорил речь, а сейчас мы себе можем позволить только этих дебилов. Передай этим музыкантам, если еще раз на похоронах моего сына услышу репертуар Кэти Перри, то их похороны станут следующими.
Всю свою жизнь я менялся. Во втором куплете поётся: «Мне кажется, нет людей, принадлежащих к моему древу» (No one I think is in my tree). Я был очень застенчивым и неуверенным в себе. Мне казалось, никто и не был таким понимающим, как я. Таким образом, я должен был быть либо гением, либо сумасшедшим — «…в смысле, оно должно быть высоким или низким» (I mean it must be high or low).
Великую музыку узнавали как-то всегда почти вовремя. Очень мощно она стучится в наши сердца. Я не знаю, существует ли хоть один великий музыкант, о котором можно было бы сказать, что он устарел. Самая простая песня, идущая из глубины тысячелетий, — жива.
Я не слышу разницы между группами, звучащими по радио. Каждая из них похожа на двадцать остальных. Возможно, я превращаюсь в старого брюзгу — но хоть убейте, не пойму, почему эти молодые ребята так стараются быть похожими один на другого. Зачем они стремятся стать рок-звездами — чтобы иметь возможность изменить мир, сделать что-то новое и выразить себя? или ***нуться с Пэрис Хилтон и получить vip-пропуск в модный клуб?
Какое мне дело, что у нее проворные пальцы, и совершенная техника, и экспрессия — ведь ясно как день: в музыке она ничего не смыслит.