У меня все идет как швейцарские часы.
Дружу с детьми и чудесами
И верю в добрую молву.
Не наблюдаю за часами,
А просто счастливо живу.
У меня все идет как швейцарские часы.
Дружу с детьми и чудесами
И верю в добрую молву.
Не наблюдаю за часами,
А просто счастливо живу.
Часы я ношу не для того, чтобы знать, что я пунктуальна, а чтобы быть уверенной, что я опаздываю.
— Мать, а ведь нам часы на кухне придется менять.
— Почему?
— Испортились, — пояснил папа, не сводя с меня взгляда. — Представляешь, слышу: «Бом-бом!» четыре раза, мат… «Бом-бом!» еще два раза, ехидное хихиканье, «Дзинь!» и снова протяжный такой «Бом!» четыре раза. Молчание. Голос: «Скоко было-то? А-а-а, ну тогда „Бом!“» и еще два раза «Бом-бом!» После чего раздался жуткий грохот в коридоре, где было «Бом», «Блям» и долгий перечень неприличных высказываний. Так вот я и говорю: испортились часы.
Часы напоминают мне наручники,
Их каждый оборот мне вены рвет.
Со сколькими друзьями мы разлучены,
И сколько впереди разлуки ждет…
Все на свете можно измерить, в том числе и такую малопонятную и неощутимую материю, как время.
Угроза,
в ходе слышная
часов,
пружин их ржавых
хриплое
скрипенье
не распугает
птиц моих лесов
и не прервет их радостное пенье.
Вы знаете, раскрытые часы на столе — это роскошное зрелище, но даже две пары никогда не тикают в лад! Они постоянно гоняются друг за другом, это беспрерывное соревнование, беспрерывное соперничество, хотя всего — часы, не люди!