Ты жутко боялась остаться одна, состариться без мужа, без семьи, поэтому произносила речи о скуке и однообразии семейной жизни, в защиту свободы и приключений.
Вся моя жизнь состоит из двух половин: первую я тебя ждал, вторую я тебя помнил.
Ты жутко боялась остаться одна, состариться без мужа, без семьи, поэтому произносила речи о скуке и однообразии семейной жизни, в защиту свободы и приключений.
«Между нами всегда оставался ну самый последний миллиметр?» — сказала ты. Через много лет я ответил: «Он оставался внутри тебя». Его ты так никогда в жизни и не преодолела, не бросилась в омут очертя голову, не отдала себя всю безоглядно и без остатка, и поэтому не обрела взамен и одновременно всё, совсем всё, что тебе так надо было, без чего ты так никогда и не стала счастлива.
Я всегда думала, что во время нашего вынужденного одиночества надо получать удовольствие от того, что мы одни. Но главное — во всём знать меру, ведь есть опасность, что тебе настолько понравится быть одной, что ты упустишь свой шанс встретить классного парня.
Проблема в том, что, как ни крути, окружающая толпа достаёт донельзя. Втискиваясь в эту назойливую толпу, ты стираешь само своё существование. Оказавшись в толпе, ты становишься ещё более изолированным от остальных, чем пребывая в одиночестве. Ведь по сути одиночка — это не тот, вокруг кого никого нет, одиночество — это свойство личности. Как бы ты ни был физически близок к другому человеку, ты не в состоянии проникнуться этим, если не признаёшь вашу схожесть.
И всё это лишь промежуток затянувшийся, как затягивается бессонная ночь. Но ночь никогда не переходит в ночь. Ночь кончается и наступает утро...
Каждый из нас одинок в свой смертный час, и лишь гордец мнит, что будто он не одинок во всякий миг своего существования.