— Так, а в чём тогда печаль? — не понял Азов.
— Помимо патриархального уклада, её родителей и безумной сестры? – уточнил я. – Да во всём, начиная с дороги. А если на трассе нас встретят два джипа и всех покрошат в мелкий винегрет? У меня, например, на пули аллергия сильнейшая, я от них весь дырками покрываюсь.
— Не умею я. Ну вот не умею, — недовольно пояснил он мне.
— Плохо. Надо неустанно овладевать полезными умениями и навыками, — наставительно сообщил я ему. — Потому как знания — они самое верное орудие пролетариата. И куда лучше и надежнее булыжника, тоже популярного в народной среде оружия.
— Кого? — заинтересовался Данут. — А что такое пролетариат? Ты поподробнее не объяснишь?
Стоп! Не хватало только вооружить этих компаньерос марксистско-ленинской теорией, они тут мигом социалистическую революцию забабахают, в отдельно взятых джунглях.
Я достал телефон и набрал Вежлеву.
— Любезный сэр, — сообщила мне она вместо приветствия. — Если вы позвонили мне сообщить, что завтра всё отменяется, я прокляну вас, а после брошусь вниз со своего девятого этажа, как с башни в море. И мой бесплотный призрак будет являться вам каждую ночь, махать пальцем перед вашим носом и премерзко шипеть.
— Напротив, моя прелестная леди. — Я поддержал её шуточный тон. — Я позвонил вам, дабы убедиться в том, что наша завтрашняя встреча состоится, ибо только ожиданием её, её одной, я живу все эти длинные дни и эти ужасающие, пустынные и наполненные тоской ночи.
Любой из нас связан тысячами и тысячами мелких, средних и толстых невидимых веревок, и чем старше мы становимся, тем больше становится и их. В какой-то момент веревки вообще перестают называться именно так, и обретают новое наименование – «путы». Причем заметим, в девяноста процентах случаев к ним можно добавить слово «добровольные». Просто потому, что ты их выбираешь сам. Ты же сам себе выбираешь друзей? Женщин? Стезю? Образ жизни? Образ мысли? Сам. И сам потом тащишь за собой этот груз, поскольку все это обязывает тебя к определенным действиям, и в какой-то момент слово «могу» переходит в состояние «должен». Девушка забеременела? Женись. «Ты же мне друг, помоги», – и куда ты денешься? Помогай. Устроился на работу — соответствуй. И так день за днем, год за годом… Вроде бы мелочи вроде бы ты в любой момент можешь распрямиться и сказать – «А пошли вы все, ухожу я от вас, уезжаю, улетаю, уплываю…». Можешь. Но не скажешь. А если и скажешь – то только зеркалу в ванной, когда вода шумит и тебя не слышно. Ну, может, добавишь еще: «Как же это все достало». Вот это все и создает то, что называется «твоя жизнь». И никогда ты не станешь её менять, поскольку в ней все устоялось, в ней ты уже всего достиг, и сил на рывок из неё просто нет. И на то, чтобы создать новую жизнь, сил тоже нет – ты их уже израсходовал.
— И ты иди, — мягко сказал Старик. — Женщина ждёт. Исторически это их судьба, но, если есть выбор между ней и компанией собутыльников, пусть даже и очень хороших, всегда выбирай женщину.
— Да? — такое мне в голову в жизни не приходило.
— Да. — Старик сплел пальцы и откинулся на спинку кресла. — Вот если бы мы собирались на битву — тогда другое дело. Тогда мы были бы куда важнее, чем она, ибо ради битв рождается мужчина. Его судьба — воевать и умирать, входя в бессмертие. Ибо тот, кто бежит от битвы – умирает от страха многократно, а тот, кто успевает убить своего противника, даже пронзенный вражеским копьём, — тот будет жить вечно. Впрочем, всё это только красивые слова, которые не стоят ничего, по сравнению с тем, что ждёт тебя в твоём жилище. Ступай.
— Тяжёлая это штука – власть.
— Так это как ей, властью, пользоваться, — я поболтал ногами. — Если, к примеру, только аристократок пользовать и крем «марго» кушать – то она лёгкая и приятная. А если о каждой сироте-сиротиночке думать — то проблемная и неблагодарная.
Иной раз лучше вообще не знать, что ты мог получить, чтобы волосы на себе не рвать. Информация — это мой хлеб, но бывают такие знания, от которых не то что великая скорбь будет, а чего похуже. Бывают знания, от которых удавиться хочется. Вот у меня приятель один всё жену вопросом донимал — а ты мне не изменяешь, мол? То ли не доверял, то ли приятно было «нет» слышать, уж не знаю. И так её этим достал в результате, что та со злости с коллегой по работе переспала, а потом всё это мужу и вывалила, когда он снова её донимать начал. И даже аудиодоказательства предъявила, на диктофон записанные. Вопрос — вот оно ему надо было? И кому от этой информации хорошо стало? Нет уж, не хочешь беды — не узнавай лишнего.
— Итак, — Верорг разжал кулаки и припечатал ладони к столу, — что ты хочешь за свои услуги?
— Щенка, саблю и барабан! — я активно похлопал ресницами. — И ещё пятьсот эскимо!
— Ну так что? — сварливо осведомился призрак. — Среди вас героев, как я понимаю, нет?
— Герои есть, — пояснил я ему. — Дураков нет.
— Мастер, где тут левый фланг? — спросил я гнома.
— Слева, — уставился он на меня, видимо, поразившись моей недалёкости.
— А, ну да, — сказал ему я и побежал к левой части равнинки, но не добежал.
— Не умею я. Ну вот не умею, — недовольно пояснил он мне.
— Плохо. Надо неустанно овладевать полезными умениями и навыками, — наставительно сообщил я ему. — Потому как знания — они самое верное орудие пролетариата. И куда лучше и надежнее булыжника, тоже популярного в народной среде оружия.
— Кого? — заинтересовался Данут. — А что такое пролетариат? Ты поподробнее не объяснишь?
Стоп! Не хватало только вооружить этих компаньерос марксистско-ленинской теорией, они тут мигом социалистическую революцию забабахают, в отдельно взятых джунглях.
Cлайд с цитатой