Такие, как я, любят таких, как ты, всю свою жизнь.
Я снова тебя увижу,
Я снова тебя услышу
И снова в моем сердце
Откроется для тебя дверца.
Ты снова пройдешь рядом,
Я прикоснусь к тебе взглядом
И ты не скажешь ни слова,
Я буду мечтать о тебе снова.
Увидев, как ты танцуешь с другой,
Я закрою свои глаза рукой...
Зайду в пустой класс
И заплачу уже который раз.
Приду домой, возьму дневник
И запишу этот миг.
А на следующий вечер
Повторится таже встреча...
Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны -
это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.
Парк осенний стоит одиноко,
и к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,
это мог сочинить Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере
в первых строчках, припомни без зла.
Не гляди на меня виновато,
я сейчас докурю и усну -
полусгнившую изгородь ада
по-мальчишески перемахну.
— Ты сказала, что во мне есть много из того, что ты любишь в нем. А что у него есть такое, чего нет у меня?
Лютиэн пришлось немного подумать над ответом.
— Самоотречение, — сказала она наконец.
Гаснет в зале свет, и снова
Я смотрю на сцену отрешенно.
Рук волшебный всплеск, и словно
Замер целый мир завороженно.
Вы так высоко парите,
Здесь, внизу, меня не замечая,
Но я к Вам пришла, простите,
Потому что только Вас люблю.
Вы хотя бы раз, всего лишь раз,
На миг забудьте об оркестре!
Я в восьмом ряду, в восьмом ряду,
Меня узнайте Вы, Маэстро!
Пусть мы далеки, как «да» и «нет»,
И рампы свет нас разлучает,
Но у нас одна, да-да одна,
Святая к музыке любовь.
Say, say, say,
What you want
But don't play games
With my affection.
Take, take, take,
What you need,
But don't leave me
With no direction.
Он позвонил неожиданно,
сказал, что сегодня не может.
Она соскребла обреченно с ног блестящие туфли,
сняла с шеи золотую цепочку
и долго смотрела, как звенья ее играли друг с другом,
переливаясь улыбками,
держась обручально одной тесной связью.
— Я люблю его.
Он, по всему, другую.
Та — своего идеального мужа,
муж — любовницу.
Инстинктивно
все любят не тех.
Пора выходить из круга.
Порвала она драгоценную нить легким усилием.
Как-то Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена.
– А как же, – ответила Раневская, – когда мне исполнилось девятнадцать лет, я поступила в провинциальную труппу и сразу же влюбилась в первого героя-любовника! Такой красавец был! А я была страшна как смертный грех. Я его глазами ела, но он не обращал на меня внимания. Но однажды вдруг подошел и сказал шикарным своим баритоном: «Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду у вас в семь часов».
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина купила, еды всякой, оделась, накрасилась – сижу жду. В семь нету, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой!
«Деточка, – говорит, – погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!»
С тех пор не то что влюбляться – смотреть на мужиков не могу: гады и мерзавцы!
Дай бог познать страданий благодать,
и трепет безответный, но прекрасный,
и сладость безнадежного ожидать,
и счастье глупой верности несчастной.
И, тянущийся тайно к мятежу
против своей души оледененной,
в полулюбви запутавшись, брожу
с тоскою о любви неразделенной.
Я знаю, каково это, когда тебе не достается любимый человек, хотя ты знаешь, что он единственный, с кем эта жизнь могла бы быть хоть как-то терпима.
Cлайд с цитатой