Страх — это возможность для смелости, а не доказательство трусости.
9.00
Смелость сталкивается со страхом и берет над ним верх. Трусость сталкивается со страхом — и проигрывает.
Джон Маккейн
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойБоли самой по себе, — начал он, — иногда недостаточно. Бывают случаи, когда индивид сопротивляется боли до смертного мига. Но для каждого человека есть что-то непереносимое, немыслимое. Смелость и трусость здесь ни при чем. Если падаешь с высоты, схватиться за веревку — не трусость. Если вынырнул из глубины, вдохнуть воздух — не трусость. Это просто инстинкт, и его нельзя ослушаться.
Жизнь требует великой смелости. Трусливые только прозябают, они не живут, потому что вся их жизнь пропитана страхом, а жизнь, в которой так много страха, хуже, чем смерть. Они живут в своего рода паранойе, они всего боятся; и не только реальных вещей, не реального они боятся тоже. Они боятся ада, они боятся приведений, они боятся Бога. Они боятся тысячи и одной вещи, которые они или другие, такие же как они сами же и придумывают. Страха накапливается так много, что жить становится невозможно.
Жить могут только смелые. Первое, чему надо научиться – это быть смелым. Вопреки всем страхам, следует начать жить. А почему нужна смелость, чтобы жить? Потому что жизнь ненадёжна. Если вы слишком заботитесь о безопасности, надёжности, тогда вы ограничиваете себя очень маленьким уголком, почти тюрьмой, которую вы сами же и построили. Возможно это будет безопасным местом, но не будет живым. Это будет надёжным, но в этом не будет приключения и экстаза.
... Таким образом можно понять, где кончаешься ты сам и начинаются всякие мысли в твоей голове. Вы наделили их способностью оставаться позади роскошного убранства вашего сознания и видеть огромную разницу между собакой которая вот-вот загрызет вас в ваших мыслях и реальной собакой, которая намерена вас загрызть. Звучит так, будто это пустяковое дело, но многим так и не понять эту разницу. И в итоге они проживают всю жизнь по принципу «бей или беги».
Отец мой не знает страха, и я тоже бояться не стану; или по крайней мере бояться стану, но страха не выкажу.
А мысль-то, в общем, простая. Впору смеяться.
Хоть глупо звучит, но любви так страстно желая,
на самом же деле люди её боятся.
Чем ближе она, тем больше её отдаляют.
Чем глубже она, тем сложнее её заметить:
она не шумит, не вешается на шею.
Она где-то рядом, как ласковый вольный ветер.
Но ветер в ладони поймать не каждый умеет.
Требовалось выкинуть этот страх не только из мыслей, но даже из подсознания, потому что такой неуправляемый страх крайне опасен в бою, ведь трус теряет самое главное. Он теряет кураж. То, что местные называют верой в собственную удачу. Уверенность: ты можешь разить врагов, а до тебя они ни за что не дотянутся. Воин не должен бояться погибнуть, потому что тогда он станет хреновым воином. Таким же хреновым, как тот боксёр, который боится получить по морде. То есть боксёр вовсе не обязан позволять бить себя по морде, совсем наоборот. Но допускать такою возможность — непременно. И не трусить.