Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!

– И не надо. Потому что ведь мы с тобой только вдвоем против всех остальных в мире. Если что-нибудь встанет между нами, мы пропали, они нас схватят.

– Им до нас не достать, – сказал я. – Потому что ты очень храбрая. С храбрыми не бывает беды.

– Все равно, и храбрые умирают.

– Но только один раз.

– Так ли? Кто это сказал?

– Трус умирает тысячу раз, а храбрый только один?

– Ну да. Кто это сказал?

– Не знаю.

– Сам был трус, наверно, – сказала она. – Он хорошо разбирался в трусах, но в храбрых не смыслил ничего. Храбрый, может быть, две тысячи раз умирает, если он умен. Только он об этом не рассказывает.

– Не знаю. Храброму в душу не заглянешь.

– Да. Этим он и силен.

– Ты говоришь со знанием дела.

– Ты прав, милый. На этот раз ты прав.

– Ты сама храбрая.

– Нет, – сказала она. – Но я бы хотела быть храброй.

0.00

Другие цитаты по теме

Доктора проделывают всякие штуки с вашим телом, и после этого оно уже не ваше.

Смерть наступает, когда тело теряет жизненную теплоту, и душа — через поры кожи и отверстия в голове — покидает своё телесное пристанище.

Мы часто называем человека трусом, когда он просто застигнут врасплох, а проявленная храбрость, как правило, означает всего лишь, что он был подготовлен.

— А ты боишься смерти?

— Нет, никогда не боялся.

— Почему? Никто не хочет умирать.

— Я не сказал, что хочу умирать. Я сказал, что не боюсь смерти. Не вижу смысла бояться того, что обязательно случится с каждым. Мне даже интересно, что будет дальше. Но быстрее это узнать я не стремлюсь.

... это великое заблуждение — о мудрости стариков. Старики не мудры. Они только осторожны.

Только так и имеет смысл жить на свете. Ничего не бояться строить планы на вечность вперед, как если бы смерти вовсе не существовало.

Видит Бог, я понял суть, и тут уже не до метафор:

Я беспрепятственно несусь в сады крестов и эпитафий.

И напугать не тешу мыслей, я не маньяк и не больной.

Готовьтесь, люди, в этой жизни уйти одним, или одной.

Это не страшно, это нужно. Это спасение души.

За глубину идей, за нужды, за то, что ты когда-то жил.

Некоторые выглядят храбрыми, потому что боятся убежать.

Когда они любили друг друга — то жадно и просто, то неспешно и изощренно, — всем существом Фандорина овладевало пронзительное, непередаваемое словами ощущение, что СМЕРТЬ ЕСТЬ. Он всегда, с раннего детства твердо знал, что жизнь тела невозможна без жизни души — этому учила вера, об этом было написано в множестве прекрасных книг. Но теперь, на двадцать третьем году от рождения, под падающей с неба луной, ему вдруг открылось, что верно и обратное: душа без тела тоже жить не станет. Не будет ни воскресения, ни ангелов, ни долгожданной встречи с Богом — будет нечто совсем другое, а, может, и вовсе ничего не будет, потому что души без тела не бывает, как без тьмы не бывает света, как не бывает хлопка одной ладонью.

Но внутри семени сознания сидит зародыш эго. Я никогда не сомневался, что в организме последним умирает эго. Я видел последнюю искру беспомощности в глазах моих мальчиков, когда они осознавали, что уходят в мир иной: как такое могло случиться с ними? А что же такое душа, если не та частица эго, которая не способна поверить, что ее вытолкнуло собственное предательское тело?