— А не боишься?
— Че ито? Боюсь. То есть... Это меня все боятся!
— Ты молода, неопытна, и, давай смотреть фактам в лицо, потерялась, как блондинка в трех соснах, извини за секстистское замечание.
— Изба старая финская — одна, окно дырчатое – одно, печь русская — есть, баня — сауна, веник, почти новый, — поношенный. Есть. Пошли дальше. Внук кричательный, бестолковый, мокрый … Кто это? Да, это ж я сам! Но почему мокрый?
— Действительно, почему?
— А, ну знаю, знаю — дождик был!
— Тихо! Тихо, вы! Я вас сейчас ощиплю до последнего перышка и сварю.
— Не положено!
— Это почему же, а?
— Соседей не варят.
... Люди – они интересно устроены, в спокойном благополучии они одни, а в беде – совсем другие.
Борода говорит о мудрости и почтенном возрасте. И иногда о пренебрежении к личной гигиене… Но мне кажется, что это все каким-то образом взаимосвязано.
... Люди – они интересно устроены, в спокойном благополучии они одни, а в беде – совсем другие.
Борода говорит о мудрости и почтенном возрасте. И иногда о пренебрежении к личной гигиене… Но мне кажется, что это все каким-то образом взаимосвязано.
Правда – штука тонкая, с ней надо аккуратно обращаться, а то как сказанешь, пусть и правду, но такими словами и таким тоном, что лучше бы уж сразу убил, чем такое говорить.