Я судил о жизни и ничего о ней не знал, а теперь я знаю всё. И я благодарю войну — за то, что дала мне это узнать.
Существует поговорка, что тот еще не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны.
Я судил о жизни и ничего о ней не знал, а теперь я знаю всё. И я благодарю войну — за то, что дала мне это узнать.
Существует поговорка, что тот еще не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны.
Вас проклинают эти люди
За то, что забираете родных.
Тела, как будто бы на блюде,
Лежат в земле, в слезах одних.
Вас любят бесконечно люди
И молятся о счастие родных,
Но голос этот вмиг услышан будет,
Средь миллиона посторонних и чужих.
Вы слушаете, небеса,
Молчите, оставляя нам уроки,
Нам оставляя тех людей глаза,
Которых истекли все жизненные сроки.
На войне не бывает подлых приёмов. Всё, что ведёт к победе, суть правильно. Но это на войне. В жизни же немного иначе.
В том-то и штука, что Швейк отнюдь не дезертир. И – не уклонист. Он, если так можно выразиться, антидезертир. Он, разумеется, против войны, но идет воевать. И если бы его спросили, за что он воюет, он бы ответил: за друзей, за трактир «У чаши», за человеческое достоинство, за Родину. Потому что Родина есть. Её могут отменить фашисты и либералы, коммунисты и геополитики, можно счесть, что твоя родина – весь мир, а скучная семья не имеет к тебе отношения, это обуза. Но Родина тем не менее существует, и за неё отдают жизнь.
Фронтовые товарищи отца — живые трупы — вернулись с войны калеками, физическими и духовными, наверное, только для того, чтобы познать горькую истину: те, кто послал их умирать во имя Бога и отечества, теперь плевали им в лицо.
Главные победители в этой войне — это мухи, потому что мы кормим их нашим мясом и кровью.
А разве в жизни не идёт войны? Все воюют — за жизнь, за место под солнцем, за то, чтобы занять выгодное место у кормушки.
— А хоть что-нибудь имеет значение?
— Да, имеет, — [...]. — То, что мы уже не мертвецы, — сказал он. — И то что мы еще не мертвецы.