Мы берём любовь, не считая, – у родителей, у Бога, у жены. Мы берём её много, так много, чтобы хватило надолго, чтобы согрело жизнь. И расплачиваемся, не торопясь, отдаем свою любовь обратно малыми порциями.
Максим Кантор
Cлайд с цитатойСвергать диктаторов хорошо, используя слова «честь» и «правда», но практическое использование чести и правды в экономике не налажено, это вам не газ с нефтью.
Некогда немецкий поэт Рильке сказал: «Стихи пишутся не ради выражения чувств». Парадоксально, но типично для немецкой философии. Рильке имел в виду, что чувства должны возникать потом, поскольку существо человека взбудоражено стихотворением. Искусство – это ключ, который открывает запертую дверь сознания. Кант, например, так и не сочинил отдельного тома «Эстетики» – не считал нужным. Искусство – по Канту – есть нечто служебное по отношению к морали и этике. Важно отыскать такой язык, такую форму взаимодействия с другими, чтобы у чувств появилась возможность проснуться. Чувства – они есть в каждом, просто часто спят. Затем и существует искусство, чтобы человек вспомнил, что у него есть душа. «Чтоб тайная струя страданья согрела холод бытия», – пользуясь выражением другого поэта, получившего, к слову будь сказано, немецкое философское образование.
Рефлексия, она ведь не есть буквально мышление, ошибка отождествлять эти понятия. Рефлексия относится к мышлению примерно так же, как бодибилдинг — к занятиям штангой, то есть как свободный досуг — к спорту.
Если одна женщина тебе говорит, что любит, и другая женщина говорит, что любит, и любая женщина говорит, что любит, то чем эти утверждения отличаются? Ничем. Которая из них врёт? Все врут. С чего бы им тебя любить? За какие подвиги и заслуги? Человек любит прежде всего себя, а в другом любит свое зеркало, вот и всё. Любуется на свое отражение, и ему кажется, что любуется самим зеркалом. А если вдруг покажется, что зеркало мутное или кривое, любовь немедленно пройдёт. Просто. Жди беды с этими экзальтированными дамами, которые живут чувствами. И дурак тот, кто в чувства поверит. Она меня и не знает совсем, а говорит, что любит. А что такое любовь? Ей понравилось её отражение в зеркале, вот и всё. Правильно было устроено в русских семьях: выдавали девку замуж, чтобы заботилась, рожала и терпела. Повезёт — будут приложены чувства, не повезёт — и так проживёт. Но появилась эта ненасытная на чувства порода, столичные барышни с трудной судьбой. Им чувств подавай, душу надо подкармливать. То есть подавай им больше зеркал, чтобы могли крутиться перед ними и наряды примерять.
Есть необходимый урок, который дает война. Собственно, этот урок дает всякая смерть, которую мы наблюдаем, но когда смертей много, урок усваивается быстрее. Урок состоит в том, что участь смертного – общая. Жизнь не тебе одному дана, но тебе – как представителю рода, именно в качестве человека ты можешь состояться как личность и как пацифист. Следовательно, принимая дар жизни, ты принимаешь ответственность за себе подобных, давших тебе эту жизнь. И значит, ты должен однажды эту жизнь отдать. Это несложный силлогизм. Родина есть собрание тебе подобных, с ними ты делишь жизнь, за них умираешь. Есть также большая семья – человечество, и если твоя Родина сходит с ума, надобно примкнуть к человечеству – но только для спасения своей Родины, а не против неё! Даже тиран не в силах отменить закон семьи и солидарности слабых.
Громче всех обличает тирана тот, кто ему сапоги лизал, лучший борец с привилегиями — тот, у кого больше всех привилегий, и кому, как не чекисту, доверить разоблачать преступления ЧК. Собственно говоря, в этом и заключается сущность номенклатуры: начальство становится начальством навсегда, а чем конкретно руководить — неважно. Сегодня — банкир, завтра — премьер-министр, послезавтра — лидер оппозиции, затем — представитель президента, на следующий день – командир атомной промышленности. А что такого? Надо будет — и диссидентом назначат. В России общество не делится на левых и правых, но лишь на верхних и нижних: сегодня начальству потребовалась риторика диссидентов, только и всего.
Разве скажет какая женщина, сменив двадцать пять мужиков, что это она от распутства? Нет, скажет, от чувств, от жизненных противоречий, оттого, что страдала. И вот это-то свидетельство морального слабоумия воспринимается с уважением. Жизнь. Чувства.
Через неделю в Милане открылась моя выставка – галерист позвал много гостей, и люди пришли смотреть на полотна, привезенные с той стороны железного занавеса. Всякое свидетельство о мерзостях советской жизни поднимало зрителям настроение. Людям всегда приятно узнать, что они не ошиблись, правильно выбрали место, где родиться.
Воплощенной правды или неправды нет: есть два зеркала, поставленных друг против друга. Странно было бы одно из отражений объявить объективным.