В жизни, как в темной чаще
Каждый чуть-чуть пропащий,
Как заблудившиеся дети.
Ищут друг друга слепо,
Словно в бреду нелепом
Зовут того, кто не ответит.
День у ночи во власти,
Утро сулит ненастье,
Грядущий день встает из мрака.
Может быть, кто-то свыше
Горе твое услышит.
Меняя каждый миг свой образ прихотливый,
Капризна, как дитя, и призрачна как дым,
Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой,
Великое смешав с ничтожным и смешным.
— Кстати, я никогда не спрашивал у тебя, сколько тебе лет?
— Дай подумать. Около восьмиста лет.
— Восемьсот лет? Точно, ты ведь совсем не такая как люди. Я даже представить себе не могу, жизнь длиною в восемьсот лет.
— Это существование, а не жизнь.
Увы, что лучше — вечно обманываться, поверив, или не верить никогда из вечной боязни оказаться обманутым?!
— Больше всего человеку хочется обладать хоть какими-то способностями, — профессор наклонился к Марусе и понизил голос. — Это как наркотик. Любой предмет, любая способность — это сила. А люди очень слабые существа. Люди — очень пугливые существа, они постоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комиксы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно какая сила. Главное, что она есть, и он может воспользоваться ею.
Жизнь, Джеймс Киркхем, это долгая игра между двумя безжалостными игроками — рождением и смертью. Все мужчины и все женщины играют в нее, хотя большинство из них плохие игроки. У каждого мужчины и у каждой женщины хотя бы раз возникает желание, за которое они добровольно отдали бы душу — а часто и жизнь. Но жизнь — такая грубая игра, управляемая наудачу, если вообще управляемая, и с такими запутанными, противоречивыми и безвкусными правилами.
Cлайд с цитатой