Если есть сомнения, следует убивать.
– У меня был шанс убить её, но я засомневался.
– В этом наше главное отличие, мой юный друг. Я не сомневаюсь.
Если есть сомнения, следует убивать.
– У меня был шанс убить её, но я засомневался.
– В этом наше главное отличие, мой юный друг. Я не сомневаюсь.
Я знаю, что ты пришёл убить меня. Стреляй, трус, ты всего лишь убьёшь человека.
(Ты пришёл убить меня. Пожалуйста, успокойся и хорошо прицелься. Ты убиваешь человека (или мужчину — без контекста не ясно)
— Вы не понимаете, доктор Уортроп. Эти люди дикари. Человек убивает своих людей — и хвастается этим! Убивает их, чтобы спасти! Скажите, какой человек на такое способен?
— Ну, сержант, первое, что приходит на ум, это библейский бог. Но я не стану с вами об этом спорить.
Прямой ответ подобен удару меча: если ты не готов с ним что-то сделать, он скорее всего тебя убьет.
— У вас несчастный вид.
— Я несчастен. Мне надоели люди, которые прикрывают религией мерзости, которые они совершают.
Помню, маленьким [живя на первом этаже] я думал, что выход из интерната должен быть где-то на втором или на третьем. Когда подрос и меня перевели на второй, мне оставался только третий. Теперь, когда я живу на третьем, мне кажется, что я, наверное, просто плохо искал на первых двух этажах.
И убийство — это тоже свобода воли человека. Тут вы правы. Нельзя дать свободу в творении добра и ограничить её в творении зла.