Гонки, гонки, старты без финишей. Как будто бы у нас есть жизни про запас и запасная планета.
Я, как и ты, сознание терял,
Но все же не терял надежды,
Не бойся падать, бойся, что жизнь твоя,
Унылой станет и неинтересной.
Гонки, гонки, старты без финишей. Как будто бы у нас есть жизни про запас и запасная планета.
Я, как и ты, сознание терял,
Но все же не терял надежды,
Не бойся падать, бойся, что жизнь твоя,
Унылой станет и неинтересной.
А мы все извлекаем пользу, хотя давно пора заняться снижением вреда, чтоб что-нибудь осталось на потом.
Когда больше нет подростковой мечты,
Кого и чем ты сможешь согреть,
Я делаю шум, чтобы продолжать жить.
Я верю: тишина — это смерть,
Да-да-да, тишина — это смерть.
Жизнь моя имела тенденцию изгибаться, ветвиться и выпячиваться — так часто бывает, когда следуешь по пути наименьшего сопротивления.
Жизнь состоит из моментов столкновения, которые меняют ее навсегда, но что, если однажды вы никогда не сможете вспомнить их?
— Кстати, я никогда не спрашивал у тебя, сколько тебе лет?
— Дай подумать. Около восьмиста лет.
— Восемьсот лет? Точно, ты ведь совсем не такая как люди. Я даже представить себе не могу, жизнь длиною в восемьсот лет.
— Это существование, а не жизнь.
Увы, что лучше — вечно обманываться, поверив, или не верить никогда из вечной боязни оказаться обманутым?!