Вот Надька говорит, что людей любит... А она не людей любит, а себя! Ей так удобнее, выгодней — смотри, какая я хорошая, а какие вы все подонки...
Сама ненавижу удобных людей! От них всё зло! А выходит, я всем удобна!
Вот Надька говорит, что людей любит... А она не людей любит, а себя! Ей так удобнее, выгодней — смотри, какая я хорошая, а какие вы все подонки...
... когда мне говорят — народ, я этого не понимаю. — Надя пошла по бетонке. — Слово какое — народ! А это всё не так... Это только сволочи могут за именем этим прятаться! Народ — это ты, Лиза, понимаешь? Население. Вот так.
Всем угодила! Да пойми же ты, не могу я всем нравиться! Не должна! Так и быть не может!
В традиционном ритуале передачи личного оружия павшего бойца оставшемуся в живых соратнику есть нечто мистическое. И мистика эта в том, что система ценностей ушедшего из жизни продолжает свое существование, побеждая саму смерть.
Люди, живущие в то время, когда их безопасность обеспечивают другие, понять это не способны.
Они восхваляют его, как самого Богобоязненного, как чистейшего из всех королей, как одного из самых любящих мужчин, и как умнейшего из правителей, что когда-либо вступали на Французский престол, но только я знаю, что все это лишь пущенная в глаза пыль, и ничего больше.