В любом аду есть своя богиня.
С этим миром разницы никакой в конце концов. Здесь тоже люди живут совершенно не беспокоясь о других. И здесь ад, и там ад.
В любом аду есть своя богиня.
С этим миром разницы никакой в конце концов. Здесь тоже люди живут совершенно не беспокоясь о других. И здесь ад, и там ад.
Ненависть, страдания, зависть. Это как котелок на трех ножках. Говорят, что на этих чувствах и держится человеческое сердце.
— Мне сегодня вручили предвыборную листовку, и я подумал, что было бы неплохо хоть немного разбираться в политике.
— Но не старовата ли газетка?
— И что? Политики всегда были одинаковы.
Мир людей — это предопределение. Нити, сплетающиеся в нежный цветок ликориса, несущий гнев, горе и слезы. За занавесом полуночи невозможная месть станет реальностью.
Ад... Почему его представляют темным, бурлящим, клокочущим? Я его видел. Он идеально белый, идеально тихий, идеально застывший. Ад — это гнетущая однородность. Он манит своей идеальностью и незаметно, но быстро выматывает, доводит до обморочной усталости неподвижностью, беззвучием, одноцветностью — не на чем задержать глаза, не к чему прислушаться, нечего ощутить, кроме равномерно жгущего солнца. Когда нет ничего, кроме идеальной, растянутой на весь мир белизны, тишины, стылости... Чтобы испытать адовы муки, надо пробыть здесь не более часа...
Выбраться куда? Думаешь, расправишь крылья и отправишься летать с другими ангелами? Нет никакого «после», есть только «сейчас»!