Кен Уилбер. Никаких границ. Восточные и западные пути личностного роста

Человек, который начинает ощущать страдание жизни, начинает вместе с тем и пробуждаться к более глубоким, истинным реалиям. Ибо страдание вдребезги разбивает благодушие наших «нормальных» вымыслов насчёт реальности, заставляя становиться в определённом смысле более живым – смотреть внимательнее, чувствовать глубже, обращаться к тем путям познания себя и мира, которых мы доселе избегали.

0.00

Другие цитаты по теме

Мой разум, мое тело, мои мысли, мои желания относятся к моему подлинному Я не более, чем деревья, звезды, облака и горы, ибо я с одинаковым успехом могу созерцать все эти объекты. Продолжая в том же духе, я начинаю раскрываться своему подлинному Я и сознавать, что то, что я собой представляю, в некотором смысле выходит далеко за пределы этого изолированного, ограниченного кожей организма. Чем больше я проникаю в «я», тем больше я выпадаю из «я».

В этот период я все больше и больше осознавал, что болезнь этого страдальца коренится не в каких-то пороках его природы, а, наоборот, в великом богатстве его сил и задатков, не достигшем гармонии.

Всё имеет смысл. Не существует тупиков, непреодолимых препятствий, страданий — даже самых неслыханных и необъяснимых — без надежды, не существует потерянного времени. Нет людей или событий бесполезных, лишенных значения.

Только высокое умственное развитие и порождает такую философию, такую стойкость духа, которые не позволяют сосредотачиваться на подобных вещах — и страдать из-за них.

На сытый желудок страдать легче.

Неправильно убегать от того, кто страдает.

Мало того, что он меня мучит, ему, видите ли, нужно ещё скорбеть о том, что я мучусь!

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья

Бедняк иссохший, чуть живой

От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку,

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

Так я молил твоей любви

С слезами горькими, с тоскою;

Так чувства лучшие мои

Обмануты навек тобою!

Где нам чужие вериги поднять,

Если и личные наши страдания

Нам не дают ни идти, ни дышать.

По большому счёту, каждый из нас должен был бы понимать сам, что жизнь все равно придется прожить со страдающим сердцем, и утешение — целостное, полное, чистое — ожидает человека, но — в жизни будущего века. Мы вроде бы понимаем это... и не понимаем одновременно.