Кен Уилбер. Никаких границ. Восточные и западные пути личностного роста

Человек, который начинает ощущать страдание жизни, начинает вместе с тем и пробуждаться к более глубоким, истинным реалиям. Ибо страдание вдребезги разбивает благодушие наших «нормальных» вымыслов насчёт реальности, заставляя становиться в определённом смысле более живым – смотреть внимательнее, чувствовать глубже, обращаться к тем путям познания себя и мира, которых мы доселе избегали.

0.00

Другие цитаты по теме

Мой разум, мое тело, мои мысли, мои желания относятся к моему подлинному Я не более, чем деревья, звезды, облака и горы, ибо я с одинаковым успехом могу созерцать все эти объекты. Продолжая в том же духе, я начинаю раскрываться своему подлинному Я и сознавать, что то, что я собой представляю, в некотором смысле выходит далеко за пределы этого изолированного, ограниченного кожей организма. Чем больше я проникаю в «я», тем больше я выпадаю из «я».

Когда раны кровоточат и никакие обезболивающие не помогают, сомневаешься, что когда-то это пройдет.

Существуют две истины – о страдании и возникновении страдания. Главная причина страданий – в неуемности человеческих желаний. Однако эти желания не ведут к счастью. Они либо неисполнимы, и это приносит печаль, либо исполняются, и тогда мы убеждаемся в эфемерности своего счастья, а страх потери лишает его смысла. Но мы продолжаем желать вновь и вновь, и именно эта ненасытная жажда толкает нас от одной вереницы страданий к другой.

Пойми хорошенько и постоянно помни, что человек всегда поступает так, как ему кажется лучше для себя. Если это на самом деле лучше для него, то он прав; если же он ошибается, то ему же хуже, потому что за всяким заблуждением непременно следует и страдание.

Если ты будешь постоянно помнить это, то ты ни на кого не станешь ни сердиться, ни возмущаться, никого не будешь ни попрекать, ни бранить и ни с кем не будешь враждовать.

Каждый человек считает страдания, выпавшие на его долю, величайшими.

Для исстрадавшихся сердец радость подобна росе, падающей на иссушенную зноем землю.

(Вопрос: считаете ли Вы, что хороший писатель должен страдать?)

— Нет, жизнь и так тяжела. Идею, что «хороший писатель должен страдать», придумали мужчины. Флобер ходил и ныл, ах, как ему тяжело живется, как он страдает, пока какая-то женщина неплохо его обслуживала в быту. Женщин же никто в быту не обслуживает. Женщины выполняют всю реальную работу, а не придумывают себе страдания.

Страдание всех уравнивает — и старых и молодых.

Я могла провести с Мейджером столько ночей, но сидела дома и училась. Дни, в которые я могла впитывать суть самой жизни, я провела, планируя жизнь, которой у меня никогда не будет. Что-то во мне было мертво задолго до того, как стать зомби. Так, может быть, что-то во мне пробуждается к жизни? Пусть даже сама я мертва.