Восклицает Всевышний так, что не проходит и дня:
— Мой неправедный раб, почему забываешь меня?
Мои помыслы все о тебе, ты мной пренебрегаешь.
Призываю к себе, ты ж сторонишься словно огня.
Восклицает Всевышний так, что не проходит и дня:
— Мой неправедный раб, почему забываешь меня?
Мои помыслы все о тебе, ты мной пренебрегаешь.
Призываю к себе, ты ж сторонишься словно огня.
Я целую вечность повела одна. Единственным другим существом была Тьма, которую я не признавала. Даже когда я разделила своё бытие и создала других... Не было никакой разницы от того, что я говорю сама с собой. Животные ползали по земле... Я молилась о времени, когда они смогут говорить со мной на равных. Да... Всё началось с этого желания. С тех пор прошли сотни миллионов лет. Люди на земле стали почитать меня как богиню. И я стала богиней, которую они так желали. Я забыла, что значит одиночество, взяв на себя роль богини. Перед тем, как я поняла... Я попала в зависимость от их внимания. Почему я так желала людей? Я просто хотела с кем-то поговорить? Или я и вправду хотела для кого-то быть богиней? После столь долгого времени я не могу вспомнить себя. Я должна быть богиней. А если нет... Кем я могу быть? Если люди забудут свою богиню, и она больше им будет не нужна... Тогда что я могу сделать? Зачем должна существовать богиня, если больше не нужна? Мир, которому не нужна богиня... Я не могу этого допустить...
Они вышли на бой, потому что боги только тогда хоть чего-то стоят, когда отвечают на искреннее моление.
... если бы он верил во всемогущего Бога, он бросил бы лечить больных и передал в руки Господни. Но дело в том, что ни один человек на всем свете, да-да, даже и отец Панлю, который верит, что верит, не верит в такого Бога, поскольку никто полностью не полагается на его волю, он, Риэ, считает, что во всяком случае, здесь он на правильном пути, борясь против установленного миропорядка.
Мы должны на место любви к Богу поставить любовь к человеку, как единственную истинную религию, на место веры в Бога — веру человека в самого себя, в свою собственную силу.
— Поверьте мне, полковник, я не атеист. Но мысль о том, что Бог есть, тревожит меня ровно в той же степени, что мысль о том, что Бога нет. И посему я предпочитаю об этом вовсе не задумываться.
Злобно зашуршали
В гардеробе скелеты -
Зубы скалят вновь, тайну выдать грозя;
И случайной страсти
На глаза две монеты
Положу я, сон за собой унося.
Два града созданы двумя родами любви: град земной — любовью к себе и град небесный — любовью к Богу.
Написал в дневнике, говорит, а оно и сбылось,
Да даже не в дневнике, а так, на листке бумаги;
Казалось бы — волшебство, не требующее отваги,
Это всего лишь случайность, забудь и брось;
Впрочем, мне кажется, боги — это усталые маги,
Однажды положившиеся на авось.