Monster Girl Quest (Квест монстродев)

Я целую вечность повела одна. Единственным другим существом была Тьма, которую я не признавала. Даже когда я разделила своё бытие и создала других... Не было никакой разницы от того, что я говорю сама с собой. Животные ползали по земле... Я молилась о времени, когда они смогут говорить со мной на равных. Да... Всё началось с этого желания. С тех пор прошли сотни миллионов лет. Люди на земле стали почитать меня как богиню. И я стала богиней, которую они так желали. Я забыла, что значит одиночество, взяв на себя роль богини. Перед тем, как я поняла... Я попала в зависимость от их внимания. Почему я так желала людей? Я просто хотела с кем-то поговорить? Или я и вправду хотела для кого-то быть богиней? После столь долгого времени я не могу вспомнить себя. Я должна быть богиней. А если нет... Кем я могу быть? Если люди забудут свою богиню, и она больше им будет не нужна... Тогда что я могу сделать? Зачем должна существовать богиня, если больше не нужна? Мир, которому не нужна богиня... Я не могу этого допустить...

0.00

Другие цитаты по теме

Я глубоко огорчена, что людская вера пошатнулась столь сильно. Люди, которые отказываются чтить свою богиню, являются неполноценными и дефектными...

Любить или вернуться в одиночество, и молча видеть, как тоскует век: как Богово немыслимое зодчество ломает неуместный человек.

— Посмотри на мою святую форму. Это истинная внешность Бога!

— «Уродливые органы вырастали из ее тела. Мощная, гнетущая аура давила на меня, когда я просто стоял рядом с ней» — ... Святая форма? Неважно, как ты на это смотришь... Ты не похожа на богиню.

— Хм... Как первородный монстр. Если ты ненавидишь монстров, ты должна ненавидеть саму себя.

Святой стал смеяться над Заратустрой и так говорил: «Тогда постарайся, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к отшельникам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить. Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, идущего задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадется этот вор? Не ходи же к людям и оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! Почему не хочешь ты быть, как я, — медведем среди медведей, птицею среди птиц?» «А что делает святой в лесу?» — спросил Заратустра. Святой отвечал: «Я слагаю песни и пою их; и когда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Бога. Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Бога, моего Бога. Но скажи, что несешь ты нам в дар?» Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал: «Что мог бы я дать вам! Позвольте мне скорее уйти, чтобы чего-нибудь я не взял у вас!» — Так разошлись они в разные стороны, старец и человек, и каждый смеялся, как смеются дети. Но когда Заратустра остался один, говорил он так в сердце своем: «Возможно ли это! Этот святой старец в своем лесу еще не слыхал о том, что Бог мертв».

Быть божеством не так-то просто, как может показаться.

Рэйми рисовал карандашами на стене. Он жил в своём собственном мире, и это вполне устраивало как его самого, так и всех остальных.

Мрачные, одинокие человеческие отношения порождают жестоких учителей.

Всякие отношения с людьми научили меня только одному. Ценности одиночества.

Если кто-то одинок, это еще не значит, что тем самым он и одинок, так же, как если кто-то в толпе, это не значит, что он не одинок.

Цветы и плоды опадают, когда созрели, звери помнят себя, льнут друг к другу и этим довольны. Мы же, имея в запасе Бога, мы всегда не готовы. Мы сдерживаем свою природу. Нам не хватает времени. Что нам год? Что все годы? Еще не подумав о Боге, мы уже молим: дай нам вынести ночь. И болезнь. И потом любовь.