Что делать с этим августом мы не знали.
Забирались только на подоконник и смотрели из распахнутого навстречу вечернему солнцу окна на разлинованный длинными тенями сад. Ощущение того, что я ещё чувствую в груди вечерний ласковый свет, грело меня и чуть радовало, позволяя теплиться надежде, что не всё потеряно.
Но вот солнце пропадало за безмолвными верхушками деревьев, и приходилось смотреть правде в глаза: надежды не было.
Джульетта смотрит на меня, а затем произносит это. Произносит так, что я каждой своей клеточкой чувствую плывущие по воздуху от неё ко мне слова и то, что они означают.
— Я люблю тебя, — говорит она.
— Я знаю, — отвечаю я, глядя на неё серьезно и нежно.
Я слежу за ним и думаю, что дело ведь не в прятках. Даже если я выйду на улицу и буду играть с детьми, мне никогда больше не ощутить той дрожи, вызванной полнокровным течением жизни по венам.
И всё же я люблю Новый Год. Это время, когда я беспристрастно заглядываю к себе в душу и вижу там пустоту. И мне не больно от этого. У меня есть я. Остальное приложится. Ведь я по-прежнему верю в чудеса. Даже если они не приходят и не сбываются. Чудеса для того, чтобы в них верить. До последнего. Пока есть силы. И когда их уже нет. Надо верить в чудо.
— Я читаю Атланта, и Кеттлер читает Атланта, и Люси! Это какая-то эпидемия! Все читают Атланта.
— А я вышиваю, — говорит она.
— У меня есть одна проблема, и я не знаю, как поступить.
Джульетта смотрит на меня вопросительно.
— Я не скажу тебе! — тут же предупреждаю я.
— Почему? — она уже начинает смеяться, догадываясь, в чем дело.
— Потому что ты все исправишь!
— Я лохматая, — говорит мне Джульетта.
— Ты красивая, — говорю я ей.
— Это не взаимоисключающие понятия.
Но это не её вина, что её сложность сковывает меня по рукам и ногам и рождает во мне желание соответствовать норме, как укрытию. Норма — как средство спасения, как бегство от себя. Норма — как убежище для тех, кто не осмеливается быть собой.
Андерсина познакомила меня со своей мамой. Она, конечно, не сказала: «Знакомься, мама, это Джо, он живет в сумасшедшем доме, и я теперь буду жить с ним». Но мы вместе сходили в театр.
Я очень хорошо знаю, откуда берется искушение грустить, когда все хорошо. Говоришь себе: хорошо долго не бывает, скоро опять станет плохо, поэтому лучше уж начну страдать прямо сейчас, чтобы потом не переучиваться заново…
Cлайд с цитатой