— Я читаю Атланта, и Кеттлер читает Атланта, и Люси! Это какая-то эпидемия! Все читают Атланта.
— А я вышиваю, — говорит она.
— Я читаю Атланта, и Кеттлер читает Атланта, и Люси! Это какая-то эпидемия! Все читают Атланта.
— А я вышиваю, — говорит она.
— Я лохматая, — говорит мне Джульетта.
— Ты красивая, — говорю я ей.
— Это не взаимоисключающие понятия.
Джульетта смотрит на меня, а затем произносит это. Произносит так, что я каждой своей клеточкой чувствую плывущие по воздуху от неё ко мне слова и то, что они означают.
— Я люблю тебя, — говорит она.
— Я знаю, — отвечаю я, глядя на неё серьезно и нежно.
Но это не её вина, что её сложность сковывает меня по рукам и ногам и рождает во мне желание соответствовать норме, как укрытию. Норма — как средство спасения, как бегство от себя. Норма — как убежище для тех, кто не осмеливается быть собой.
Был у меня друг один... Начал читать книги... Естественно, все кончилось депрессией.
Что у тебя за книги? Так, «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо», «Остров сокровищ» и э-эм-м… «Как понять сложные законы физики». Ну что же, отличный выбор для вечернего чтения!
Романы я читаю с середины, чтобы было вдвое интереснее: как это кончится, и как это могло начаться.
Андерсина познакомила меня со своей мамой. Она, конечно, не сказала: «Знакомься, мама, это Джо, он живет в сумасшедшем доме, и я теперь буду жить с ним». Но мы вместе сходили в театр.
— Ты провел эту ночь в ее спальне?
— Да, только Мия не ночевала дома. Я спал один.
— Ты караулил ее плюшевого мишку? Чтобы не сбежал?