— Вы не видели белую цаплю?
— Нет.
— Впрочем, я бы не разглядел белую цаплю даже в пределах досигаемости своей струи. Пообедаем?
— Я думаю, что сейчас уже не сезон.
— Обедать?
— Нет. Писать на птиц.
Оттуда, где пурга ярится-злится,
А холод — за предельною чертой,
Пингвины, экзотические птицы,
К нам прибыли супружеской четой.
Красивы, элегантны, хоть не ярки,
Не суетливы (в этом нас мудрей!)
Освоились, обжились в зоопарке
И вовсе не чураются людей.
— Хорошо вчера поиграл, пап?
— Поиграл?
— Дядя Томми сказал, что ты, возможно, бросишь несколько палок.
— Ну... да... по чуть-чуть поиграл...
— Выхожу я весенней ночью — ну, ты понимаешь, когда уже закончились холода. Иду гулять. С девушкой. Через час мы приходим в такое место, где нас не видно и не слышно. Поднимаемся на горку, садимся. Смотрим на звезды. Я держу ее за руку. Вдыхаю запах травы, молодой пшеницы и знаю, что нахожусь в самом сердце страны, в центре Штатов, вокруг нас — города и дороги, но все это далеко, и никто не знает, что мы сидим на траве и разглядываем ночь… Мне хочется просто держать ее за руку, веришь? Пойми, держаться за руки… это ни с чем не сравнить. Держаться за руки так, чтоб было не различить, есть в них движение или нет. Такую ночь не забудешь никогда: все остальное, что бывает по ночам, может выветриться из головы, а это пронесешь через всю жизнь. Когда просто держишься за руки — этим все сказано. Я уверен. Пройдет время, все другое повторится раз за разом, войдет в привычку — но самое начало никогда не забудешь. Так вот, — продолжал он, — я бы хотел сидеть так долго-долго, не произнося ни слова. Для такой ночи слов не подобрать. Мы даже не будем смотреть друг на дружку. Будем глядеть вдаль, на городские огни, и думать о том, что испокон веков люди вот так же поднимались на холмы, потому что ничего лучше еще не придумано. И не будет придумано. Никакие дома, обряды, клятвы не сравнятся с такой ночью, как эта. Можно, конечно, сидеть и в городе, но дома, комнаты, люди — это одно дело, а когда над головой открытое небо и звезды, и двое сидят на холме, держась за руки, — это совсем другое. А потом эти двое поворачивают головы и смотрят друг на друга в лунном свете… И так всю ночь.
И как это удается птицам пролететь тысячи километров и не заблудиться? Не врезаться в стекло, не стать добычей кошек. Но каждую весну они прилетают... Возвращаются туда, где все знакомо. Многие любят смотреть, как они улетают. Говорят, что это можно заметить — какой-то тайный сигнал и все как одна поднимаются в воздух. Может быть зря я на них не смотрела?!..
Ничего, наступит еще один год...
Вчера я растворил темницу
Воздушной пленницы моей:
Я рощам возвратил певицу,
Я возвратил свободу ей.
Она исчезла, утопая
В сиянье голубого дня,
И так запела, улетая,
Как бы молилась за меня.
— О, и сколько же свиданий у тебя уже было?
— Два. Думаю, не стоит говорить, что это на целых два больше, чем ноль.
— Ну, мне пора, у меня свидание с Эндрией, нет, с Энжелой, нет, Эндрией... о Боже...
— Энрия кричит, а у Энжелы кошки.
— Точно, спасибо. Это Джулия, я пошел.
— Вот интересно, есть определение для первого свидания с человеком, с которым уже встречался?
— Хм, это интересный вопрос. Может быть «неловкость»?
— Даа, похоже на то..
Вот, Фил, я тебе честно скажу. Вот мне птичку жалко. Мне вот человека не жалко, потому что человек — это тварь. Мне для человека пули не жалко, а птичка... вот она летает в небе, мне её жалко, потому что птичка — это божье создание.
Cлайд с цитатой