Ты помнишь — яблоневый сад,
А с ним всю жизнь до крайней точки,
Окно, распахнутое ночью,
Луны загадочный агат,
Смычки бессонные цикад,
Виолончель густой прохлады...
Для счастья многого не надо.
И было счастье наугад.
Ты помнишь — яблоневый сад,
А с ним всю жизнь до крайней точки,
Окно, распахнутое ночью,
Луны загадочный агат,
Смычки бессонные цикад,
Виолончель густой прохлады...
Для счастья многого не надо.
И было счастье наугад.
Увидев результаты теста на беременность, я тут же помчалась к своему доктору. Вспоминая сейчас дорогу от дома до больницы, понимаю, что ехала в дождь, всё вокруг было мокрым и очень холодным. Но в памяти моих ощущений совсем другая картинка! Огромное количество солнечного света, высокое синее небо и яркие краски цветов по всей дороге...
Я как будто вынырнула из тьмы, держась за руку моего малыша, и устремилась к свету.
Всё стало налаживаться. Я носила в себе столько счастья, что оно просто вырывалось наружу и заполняло пространство вокруг меня.
Мой мальчик, мой ангел укрыл всю меня своими большими и очень теплыми крыльями и показал жизнь совсем с другой стороны, дал понять, что мир теплый и солнечный.
— Ну? И каково держать меня на руках? Не правда ли, несказанное счастье? — спросила Яра.
— Ты легкая, как облачко в небе! — сказал Ул.
Яра хмыкнула.
— Сомнительный комплимент.
— Почему?
— Вас в школе не учили, что средний вес облака восемьсот тонн? Даже самое маленькое облачко — это уже тонн сто. Так что, молодой человек, мне ваши намеки непонятны.
Лежим на кровати. Как дети.
На часах время — доходит десять.
Знаешь, когда мы с тобой вместе,
Понимаю — счастье мое не взвесить.
Я испытывал настоящее счастье, которое доступно только ребенку или человеку, награжденному необычайной душевной силой.
Когда любишь, тебя волнует счастье другого. Не больше и не меньше. Счастье, которое заполняет тело и душу, только крепнет, когда мы принимаем любимого человека, не желая его изменить.
Нельзя танцевать «зачем-то» или «для чего-то». Танец — ради танца. Не он для нас, а мы для него. Пока есть танец, того, кто танцует, нет. И это — самое главное. Единственная наша корысть состоит в том, что когда танец закончится, мы можем быть совершенно уверены, что рано или поздно начнется новый. И это такое счастье, что я каждый день готова плакать от зависти к самой себе.
Мрак. Темнота. Нет, он не счастлив. Он сказал это самому себе. Он признал это. Он носил свое счастье, как маску, но девушка отняла ее и убежала через лужайку, и уже нельзя постучаться к ней в дверь и спросить, чтобы она вернула ему маску.