Гай Монтэг

— Люди ни о чем не говорят.

— Ну как это может быть!

— Да-да. Ни о чём. Сыплют названиями — марки автомобилей, моды, плавательные бассейны и ко всему прибавляют: «Как шикарно!» Все они твердят одно и то же. Как трещотки. А в кафе включают ящики анекдотов и слушают всё те же старые остроты или включают музыкальную стену и смотрят, как по ней бегут цветные узоры, но ведь всё это совершенно беспредметно, так — переливы красок.

Знаете, в положении умирающего есть свои преимущества. Когда нечего терять — не боишься риска.

Откуда эта опустошённость? — спросил он себя. — Почему всё, что было в тебе, ушло и осталась одна пустота?

Мрак. Темнота. Нет, он не счастлив. Он сказал это самому себе. Он признал это. Он носил свое счастье, как маску, но девушка отняла ее и убежала через лужайку, и уже нельзя постучаться к ней в дверь и спросить, чтобы она вернула ему маску.

Если я буду говорить долго, то, может быть, и договорюсь до чего-нибудь разумного.

... нельзя нас оставлять в покое. Надо, чтобы мы беспокоились, хоть изредка.

— Много ли вас?

— По дорогам, на заброшенных железнодорожных колеях нас сегодня тысячи, с виду мы — бродяги, но в головах у нас целые хранилища книг.

Впустите меня. Я не скажу ни слова. Я буду молчать. Я только хочу послушать, о чём вы говорите.

Мы тут так веселимся, что совсем забыли и думать об остальном мире. А не потому ли мы так богаты, что весь остальной мир беден и нам дела нет до этого?