— Живы? — спросил он, взглянув на вертолет снаружи.
— Не знаю, как вы, а я сдох.
— Это самые насыщенные сутки моей жизни, — признался Борланд, стукнув затылком о шасси. — Черт, вчера в это же время я сидел в сухой и теплой камере бункера, ожидая, когда мне принесут миску свиноговяжьих пельменей. Кличн, арестуй меня снова, а?
— Хороший он всё же парень, — сказал Клинч. — Никогда не оглядывается. Знает, что все пойдут за ним. Мне это нравится.
— Не совсем так, — поправил Борланд. — Марку все равно, идут за ним или нет. Стало быть, и оглядываться незачем.
Просто я очень боюсь проигрывать. Не умереть боюсь, а сдаться. Ведь после этого жизнь уже никогда не будет прежней: проходит время, ты вспоминаешь, как шел к чему-то и сломался на середине пути. А затем понимаешь, что можно ведь можно было тогда что-то предпринять, и говоришь себе: черт побери, я протормозил! Расклеился и начал ныть, когда можно было сделать то-то и то-то. Вот чего я боюсь.
— Собрался в камуфляже дальше топать? Уотсон, ты тоже?
— Уже не надо?
Орех покачал головой и отвернулся.
— Дело ваше, — сказал Бергамот. — Только в здешних коридорах два пышных куста, двигающиеся гуськом с автоматами, как бы сказать повежливее... привлекут внимание.
— Есть! Я вспомнила, как превращаться в огонь!
— Если требуется фитиль и керосин, то это уже не магия!
Развод!
Прощай, вялый секс раз в год!
Развод!
Никаких больше трезвых суббот!
Ты называла меня: «Жалкий, никчемный урод!»
Теперь наслаждайся свободой, ведь скоро развод.
Он Алексей, но... Николаич
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стыд презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич.
— Интересные у вас методы диагностики: анализы не нужны, обоснования тоже. Вы куда?
— На склад обоснований.
– Адель, ты удивительным образом умеешь достигать своей цели несмотря ни на что, – звонко рассмеялся Яго. – Захотела выбиться в люди – и вот, месяца не прошло, а ты уже в королевском дворце. Да что там статья в «Орионе», ты взяла куда выше – решила попробовать себя в роли божества. Ты просто великолепна!
Cлайд с цитатой