Пусть стоит она, но разве каждый труп не есть ступень к вершине? Нас много, и жизнь наша тягостна. Устелем трупами землю; на трупы набросим новые трупы и так дойдём до вершины. И если останется только один, — он увидит новый мир.
И с веселой надеждой оглянулся я — и одни спины увидел, равнодушные, жирные, усталые.
И я, прокаженный, плакал и дрожал от страха, и потихоньку, тайно от всех целовал гнусные ноги стены и просил ее меня, только меня одного пропустить в тот мир, где нет безумных, убивающих друг друга.
Это было так страшно, когда не видишь лица людей, а одни их спины, неподвижные и глухие.
И теперь, в верхнее запылённое, с прошлого лета не протиравшееся окно было видно очень странное и красивое небо: на первый взгляд оно казалось молочно-серым, дымчатым, а когда смотреть дольше — в нем начинала проступать синева, оно начинало голубеть все глубже, все ярче, все беспредельнее. И то, что оно не открывалось все сразу, а целомудренно таилось в дымке прозрачных облаков, делало его милым, как девушку, которую любишь.
Вкусный, свежий мозг в твоём спрятан черепке,
Слышишь лязг зубов, за тобой идёт мертвец.
Возьми в руки крест, запасись святой водой
Рядом бродит смерть, пусть тебе поможет Бог.
— Он пока полежит здесь.
— Здесь? В коридоре? Но он ведь ещё не умер!
— Ну что вы, мадам! Покойников мы отвозим в морг. А он просто полежит тут, в коридорчике...
То маленькое, грязное и злое, что будило в нем презрение к людям и порою вызывало даже отвращение к виду человеческого лица, исчезло совершенно: так для человека, поднявшегося на воздушном шаре, исчезают сор и грязь тесных улиц покинутого городка, и красотою становится безобразное.
Наверное, нужно реже бывать на кладбище. Единственное, что беспокоит меня: они там [на кладбище] и не могут уйти. Поэтому и навещаю их, а они... они не могут уйти.
Cлайд с цитатой