Это было так страшно, когда не видишь лица людей, а одни их спины, неподвижные и глухие.
И я, прокаженный, плакал и дрожал от страха, и потихоньку, тайно от всех целовал гнусные ноги стены и просил ее меня, только меня одного пропустить в тот мир, где нет безумных, убивающих друг друга.