Ничем в жизни человек так не обеспечен, как тоской! Оттого тоскуем, что ко всему привыкаем.
Тоска одиночества наверняка усиливает все недуги. Интересно, а есть такой диагноз: неприкаянность и отсутствие любви?
Ничем в жизни человек так не обеспечен, как тоской! Оттого тоскуем, что ко всему привыкаем.
Тоска одиночества наверняка усиливает все недуги. Интересно, а есть такой диагноз: неприкаянность и отсутствие любви?
Когда умер папа, мама закрыла всю его одежду в шкафу так, как она там и лежала. Три года она пылилась, пока мама нашла в себе силы снова заглянуть туда. Мне было тринадцать, но я помню тот день, когда она открыла старый шкаф, сняла с вешалки одну рубашку, положила ее на кровать и легла рядом, долго плача и перебирая воспоминания. Ей понадобилось для этого много сил. Сил и времени. Мне кажется, что мама должна была это отпустить, но если бы она попросила кого-нибудь выбросить всю одежду через неделю после смерти папы, как предлагала тетя Дебби, то никогда не смогла бы взглянуть своей боли в лицо, не смогла бы отпустить это. Каждый горюет и находит исцеление в свое время.
Мы преодолеваем препятствия, дабы обрести покой, но, едва справившись с ними, начинаем тяготиться этим самым покоем, ибо сразу попадаем во власть мыслей о бедах уже нагрянувших или грядущих. И даже будь мы защищены от любых бед, томительная тоска, искони коренящаяся в нашем сердце, пробьется наружу и напитает ядом наш ум.
Грусть, тоска и боль привлекают и искушают. Эти чувства несравненно легче делить с другими, чем счастье.
Когда тоска по Исабель конским волосом перетянула сердце, только вино и спасало Кабру. На обезболивающее для души Дас Шагас истратил все накопленные на побег с возлюбленной рейсы. А без денег из Олинды была одна дорога — Кабра глядел на неё каждую ночь сквозь дыру в крыше.
Бросить место рождения в общем-то равносильно вырыванию корня жизни, но дважды — это уже нечто непереносимое, нечеловечески трудное, лишь однажды возникающее — ты живешь на переправе, для тебя нет ни этого, ни того света, ты попал в ту область существования, где тебя все время везут в Поля мертвых, ты уже не здесь и не там.
Я всегда чувствовал себя немного закомплексованным и полагал, что именно в этом и кроется причина моей тоски.
Все логично: тем туже кольца, тем меньше пульса.
Я теперь с тоской вспоминаю время, когда при встрече
Я могла улыбчиво говорить тебе: «Не сутулься»,
Расправляя твои насупившиеся плечи...
В мире без тебя есть только одиночество, в нем всё не имеет смысла. Мне одиноко, поэтому я не могу не скучать по тебе.