Марта Кетро. Улыбайся всегда, любовь моя

Когда мой прекрасный принц поменял меня на какую-то девушку в толстых некрасивых очках, я целые дни, вся в слезах, кружила по городу не останавливаясь. Остановиться значило немедленно заплакать. И только когда я быстро шла, почти бежала, на пределе дыхания, тогда только и не плакала. Я носилась «с ветерком», и прохожие не успевали разглядеть моего перекошенного лица, лишь сквозняком их обдувало. Но стыда не было. Было много печали, которая медленно уходила со слезами (ночью), с усталостью и молчанием (днем). Со словами все просто – говорить не о нем я не могла, а говорить о нём и не плакать я не могла тоже.

13.00

Другие цитаты по теме

Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, ещё недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.

Теперь у меня всегда с собой мой личный ад, ещё недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова.

Поплакала, конечно, и пошла дальше, как положено хорошей девочке, которая в конце сказки получит своё. Вне зависимости от того, чего ей самой хотелось.

С определённого возраста при появлении (и уходе) нового мужчины возникает мысль: а вдруг этот – последний? Вдруг никогда больше не случится нового таинства, новой страсти?

Я бы хотела узнать у мужчин, чувствуют ли они так же, да не смею. Каждый раз, когда кто то говорит: «Ты моя единственная», – мучительно тянет спросить: «Неужели не боишься, что я у тебя последняя?» Жутко ведь – быть приговорённым к одному телу. Как ни одной новой книги не прочитать.

Но ещё несколько дней я буду вспоминать, как он, улыбаясь, склоняется. Я помню, как это выглядит, когда он подходит сзади. Поднимаешь голову, а он нависает сверху, улыбается и смотрит невозможно ласково – ничего не обещая, укутывает тебя собой, и ты беспомощно следишь, как внутри сначала все заполняет нежность, а потом снизу прорастает огненный стебель. Единственное, что может сделать женщина в такой ситуации, – это откинуться на его плечо, чуть повернув голову, вдохнуть запах и закрыть глаза.

Я знаю: ты не можешь о нём говорить, ты не можешь не говорить о нём. И тогда ты молчишь, пока не пройдёт отчаяние.

Пусть летят и кружат

Пожелтевшие листья берёзы...

И одна я грущу,

Приходи и меня пожалей!

Ты ушёл от меня,

И текут мои горькие слёзы...

Я живу в темноте,

Без живительных солнца лучей!

Старый сад потемнел

Под холодною этой луною.

Горьких слёз осушить

Ты уже не придёшь никогда...

Сколько грёз и надежд

Ты разрушил холодной рукою,

Ты ушёл от меня,

Ты ушёл от меня навсегда.

— Срочно

Прошу, не глядите! — Взгляд. —

(Вот-вот уже хлынут градом!

Ну как их загнать назад

В глаза?!) — Говорю, не надо

Глядеть!!!

Внятно и громко,

Взгляд в вышину:

— Милый, уйдемте,

Плакать начну!

Для любви мы ищем, человека с другой системой восприятия. И когда у нас любовь, мир становится целым. Он слышит, что я говорю, а я всём вижу. А потом, когда мы расстаемся, вроде как мне свет пригасили, а ему поговорить не с кем.

Только что у тебя всё было: была кожа под пальцами, вкус чужого пота на языке, волосы, в которые можно запутывать пальцы, запах, тяжесть. Другого человека удивительно много, если однажды подпускаешь его близко, он осязаемый, он дышит, он наполняет две трети тебя, даже когда смирно спит в соседней комнате. И руки твои заняты объятием, жизнью, которая тоже тебя обнимает, – это не о чувствах, это о физическом присутствии тел, пульсирующих сердец, прохладных губ.

И после всего этого наступает момент, когда нужно опустить руки, для верности убрать их за спину и расстаться, разойтись. И тогда самым поразительным оказывается пустота – у тебе внезапно больше ничего нет в ладонях. Всего, что только вот было, занимало, утяжеляло, наполняло, – от этого нет и следа. Сигналы, которые только что забивали все органы чувств, исчезли из эфира. Сначала кажется, что ты ослеп, оглох и окаменел вообще, как садово-парковый болван. Но нет, сердце, глаза и язык на месте, нос нюхает, уши на ветру трепещут, ботинки трут пятку, висок болит. Просто там, где у тебя был человек, его не стало, а так всё в порядке. И ты уходишь, думая разные мысли – как я теперь без этого, как поверить послезавтра, что он есть, и где моё всё?!