Людям свойственно видеть не дальше своего носа. Недостаток ума, недостаток чувства. Человек равнодушен к тому, что находится вне известных ему узких границ. После меня хоть потоп. В сущности, никто в этом не признаётся, хотя каждый думает именно так. Да, глупость и безразличие довольствуются малейшим предлогом, чтобы отбросить всякое беспокойство.
Я был рабом, а теперь свободен, но я не знаю, что мне делать с огромной свободой, которая обступает меня со всех сторон. Я слишком свободен. Я отторгнут слишком решительно от своего рабства.
В колледже нас было четыре тысячи студентов. Так из них только пятнадцать мальчишек и четырнадцать девчонок вместе со мной наблюдали звезды. Остальные бегали по дорожкам и наблюдали за собственными ногами.
Националисты — вожаки народов. Националисты, с их вооружёными системами протекционизма и всевозможных союзов, производят на меня впечатление людей, которых вместо того, чтобы перестроить ветхий дом, старательно поддерживают его стены и потолок своей спиной, своими руками и не могут сделать ничего другого.
Все ошибки природы — невротики, сумасшедшие, преступники, алкоголики, трудные дети, самоубийцы, извращенцы и проститутки — ошибки лишь постольку, поскольку общество не заинтересовано в их исправлении.
Я, когда разведротой командовал, любил к наблюдателю нового человека подсылать — старый ему видимую обстановку докладывал, а тот свежим глазом проверял. И, представьте, очень удачно это порой получалось, потому что у наблюдателя от целого дня напряженного всматривания глаз, что называется, замыливался; он, чего и не было, видел и, наоборот, не замечал порой того, что вновь появлялось.
Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И все-таки, я тебе говорю, однажды я, против воли, улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже всё чаще и чаще улыбался, просто так – радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое-то будущее.
Как будто этот диалог, напряжённый, бессвязный, а иногда физически жестокий, который мы ведём, вернее, пытаемся вести, превращается в железный занавес между двумя людьми.
Я всегда чувствовал себя изгоем, и это не могло не беспокоить меня. Я никак не мог понять, почему мне не хочется общаться со своими сверстниками и одноклассниками. Много лет спустя я понял, почему: я не мог сойтись с ними прежде всего потому, что они равнодушно относились к творчеству.
Cлайд с цитатой