Сижу за решеткой
В темнице сырой,
Без мыла, без щетки,
Голодный, босой…
Сижу за решеткой
В темнице сырой,
Без мыла, без щетки,
Голодный, босой…
Скитаюсь я средь стен суровых,
Взирая вдаль недостижимо,
И нет среди мгновений — новых,
А время протекает мимо.
— Он очень хороший! Стихи пишет: «Ты меня очаровала в тишине у сеновала…».
— Ой, зря ты его очаровала. Разочаруй, пока не поздно. Одна морока с этими смертными: сначала приворожи, потом окрути, а там глазом моргнуть не успеешь, как он помер. И опять все сначала! Только приворотное зелье зря переводить…
— Стихотворение Александра Сергеевича Пушкина из поэмы Александра Сергеевича Пушкина «Руслан и Людмила» Сергея Александровича Пушкина. У лукоморья дуб... Валерий Евгеньевич, вы знаете, я пока учил — я всё время думал: что это такое — лукоморье?
— Два поставлю!
— У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том. И днём и ночью... и вечером... и даже утром иногда, часов в шесть... Идёт направо — песнь заводит, идёт налево... и уходит.
— Кто уходит?
— Кот уходит. Вы знаете, он когда налево идёт — он всегда уходит!
Я плохо лекцию провел,
Отдал я детям в руки ствол.
Простишь ли Вера ты меня?
Мне жопа нравится твоя.
Жил высокий человек низкого росточка,
Кучерявый — без волос,
Тоненький как бочка,
У него детишек нет, только сын и дочка.
Я, кажется, говорил, что люблю природу? Ночь? Ветер в ковыле? Листву в кронах дерев? Дорогу на земле и тихий свет небес?
Да? Да. Да!
Но я ничего не говорил о лошади, час назад сломавшей ногу, тёмных грозовых тучах, льющих жидкой грязью, колючими кустами с ядовитыми цветами, остро режущей траве, цепляющейся за ноги, отсутствии плаща (да, я забыл!), мокрых прядях волос, которые я ОБЯЗАТЕЛЬНО постригу, став магом, прядях, лезущих в глаза, нос и рот, о клочках давно похороненной рубашки и половине левой штанины, оставшейся в незамеченном моим глазом овраге, о голодном волке, стащившем мой последний пирожок и, в конце концов, о ТОЙ САМОЙ ЭЛЬФИЙКЕ С ДОРОГИ И ЕЁ СПУТНИКЕ МАГЕ-АЛХИМИКЕ!!!
Бывают минуты скорби, минуты покоя и минуты безумия. Минуты, длящиеся вечность, и минуты, пролетающие незаметно. Все они — время, необъятное пространство, вряд ли когда-либо могущее получить точное определение в нашей жизни.
Майя решительно встала. — У меня дальше этой строчки не идет: Одолела страшно — грусть, печаль, тоска!
— Нет у меня больше одного соска! — заржал Вьюга и тут же спрятал голову под подушку, откуда и выдал, — зато в рифму!
Я рыдала со смеху, но Майя не сдавалась. Она решила поразить Литературика поэзией серьезно-депрессивного подхода:
— Я сегодня грустным целый день ходил...
— Литр самогонки вдребезги разбил, — ляпнул Охотник, не подумав, и тут же схлопотал подзатыльник от возлюбленной.
Горюшко моё неподъёмное -
Тёща у меня неуёмная!
Не видал её никто доброю!
Дал бы ей клыки – была б коброю!
Пилит целый день распроклятая!
Дать бы крылья ей – была б гарпией!
Кто б помог унять бабу вредную!
Дать бы ей метлу – была б ведьмою!
В жизни не сыскать тёщи гадостней!
Дать бы ей по зад – было б радости!!!
Элдара с любопытством на меня взглянула и махнула рукой: мол, первый. Я состроил скептическую гримасу: мол, учитель, я не самоубийца! Дроу нахмурила брови: а если я тебя убью? Я развёл раками: а разница?