Самоуважение иногда принимает причудливые формы, особенно у людей с малым количеством жизненных принципов.
Одно дело — есть свою еду, а другое — просить подаяние: даже если калории те же, организм усваивает их по-разному.
Самоуважение иногда принимает причудливые формы, особенно у людей с малым количеством жизненных принципов.
Одно дело — есть свою еду, а другое — просить подаяние: даже если калории те же, организм усваивает их по-разному.
Иной раз приходится лишь удивляться, почему желающие сказать миру слово правды не обеспечат сперва свою безопасность.
Право, из двух крайностей худшая — ставить себя ниже, чем заслуживаешь, а не заноситься выше, чем следует.
Уф! Как они любят деньги. Они обожают деньги! Блаженные денежки! Дивные денежки! Людям, можно сказать, плевать на все, кроме денег. Нет их у тебя — и ты пешка, пешка! Ты должен извиняться, что существуешь на свете. Срам! Вот и все. Везде одно и то же. И где выход, где выход?
Как правило, прощение следует после вредоносного действия. Но если простить кого-то за боль, которую он тебе причинил, это не означает, что она просто исчезнет. Пока боль не утихнет, прощение ложно. Если прощаешь слишком быстро, это значит, что сам себя не воспринимаешь всерьез и легко отодвигаешь в сторону собственную боль.
Тот, кто уважает себя, защищен от других. Он одет в кольчугу, которую никто не может пронзить.
— Мы почти вместе, мы ходим к одному психотерапевту! Аарону она помогает с его внутренним долгом, а мне — с самоуважением!
— Ты замужем, у тебя дочь, ты счастлива. Зачем тебе самоуважение?
Но я тебе говорю: с тех пор как я ее встретил, я раб. Декларация независимости — только для цветных. Муж вроде меня — раб в железном ошейнике. Духовенство отправляется в Олбани, пересматривает закон. Они против развода. Суд заявляет: «Свободы захотел? Так работай вдвое больше, по крайней мере вдвое! Работай, дундук». И мужики горло друг другу перегрызут из-за денег, и кто-то, может, и освободился бы от жены, которая его ненавидит, так нет же — он запродан компании со всеми потрохами. Компания знает, что жалованье ему позарез, ну и жмет. Не говори ты мне про свободу. Богач может быть свободным — с чистым миллионом дохода. Бедняк может быть свободным, потому что на его дела всем плевать. А человек в моем положении должен ишачить, пока не свалится замертво.