Всегда так: выпью -
и в небо душой устремлюсь,
А тело забытое
валяется где попало...
Всегда так: выпью -
и в небо душой устремлюсь,
А тело забытое
валяется где попало...
— А я пью? Что тут пить? [достаёт огромную бутылку красного вина литра на три]
— Вы меня не так поняли. Я совершенно не пью. Понимаете? Не имею физической возможности.
— Я же его жена, он должен любить меня, не мое тело, меня, мою душу. Почему бы ему не любить мою душу?
— Когда ты в последний раз в баре слышала, чтоб парни друг другу сказали: «Эй, классная душа у этой телки»?
Вообще, это приятно, конечно, что в мою честь что-то называют, но почему бар? Называть бар в честь непьющего человека, понимаете, это всё равно, что организовывать бордель имени святой Терезы...
— Как там дела?
— Все хорошо, насколько это вообще может быть хорошо в подобной ситуации.
— Если тебя это успокоит, то мать-настоятельница в соседней комнате молится за наши бессмертные души.
— Меня сейчас больше волнует мое смертное тело.
Согласитесь, есть высшая несправедливость в том, что бессмертная душа волей судьбы вынуждена прозябать в смертном теле — вечная квинтэссенция в бренном флаконе, могучий храм на фундаменте из песка.
Создатели мира обладали хорошим чувством юмора.