Можешь разорвать меня на части,
Я-то знаю, что такое счастье.
И мне уже почти-почти не больно,
Вольно!
Можешь разорвать меня на части,
Я-то знаю, что такое счастье.
И мне уже почти-почти не больно,
Вольно!
Можешь разорвать меня на части,
Я-то знаю, что такое счастье.
И мне уже почти-почти не больно,
Вольно!
Разные люди кусают счастье
На сколько у каждого хватит рта.
Счастья так мало, людей так много,
И в место счастья — уже пустота.
Люди как рыбы хлопают ртами,
Требуют жадно у счастья кусок.
Люди чужое счастье воруют,
Сортируют и прячут в мешок.
Я собираю в пустоте
Осколки брошенных сердец,
В моей расплавленной душе
Из них варю я леденец,
Конфеты счастья продаю
На тонких палочках судьбы,
Я все задаром отдаю,
Сосите, люди, леденцы.
Слушайтесь вашего сердца; оно одно вам скажет правду, — перебил ее Лаврецкий… — Опыт, рассудок — все это прах и суета! Не отнимайте у себя лучшего, единственного счастья на земле.
Что это за рай, где никогда не происходит ровным счетом ничего, заслуживающего внимания? Я искала не счастья, а того, что французы называют «la vrai vie» — полной жизни. С её невыразимой красотой и мгновениями чёрного отчаянья, с её верностью и предательством, с её страхами и ощущением мира и безопасности.
Человеческое время не обращается по кругу, а бежит по прямой вперёд. И в этом причина, по которой человек не может быть счастлив, ибо счастье есть жажда повторения. Да, счастье — жажда повторения.