— Народ парится в аудиториях, а мы… играя, мочим инопланетян!
— Мы учимся платить кровью за цивилизацию, когда дипломатия провалилась.
— Ну, ладно, потусуйся здесь. Познакомься поближе с нашими.
— Нет, нет, спасибо, я натурал. Но я полностью уважаю твой выбор. Удачи, друг. Молодец.
По закону, колледж — это сообщество людей, желающих получить высшее образование. Это же мы! Ну, если не вдаваться в значение слова «высшее».
— Я в сок вместо льда положил креветки.
— Ну и гадость! Что на тебя нашло?
— Это сразу и еда, и питье.
— Ты дрожал, когда у тебя выпал зуб, потому что ты боялся зубной феи.
— Этот страх вполне законный: она копалась в моих шортах!
— Расписание. Это курсы, которые мы предлагаем.
— Это смешно. Валяние дурака? А что такое специалист по стикерам для бамперов? Извините, мистер Гейнтс, но я не вижу никакой образовательной и научной ценности в представленных на доске предметах.
— Хорошо. Ребята, вы мне поможете?
— На «Гулянии и думании обо всем» мы размышляем о том, как нам жить в среде, свободной от стрессов.
— «Дай себя завести» — это занятия по искусству, на которых мы творим, опираясь на собственный жизненный опыт. Ага.
— На скейтбординге мы строим рампу, изучая сопротивление материалов. И физику. Аэродинамику.
— На «Зажигай по полной» мы слушаем музыку и яростные стихи потерянного поколения. И зажигаем по полной.
— Здесь присутствуют ваши преподаватели?
— Да, конечно, сэр. Преподы, встаньте.
— Что все это значит?
— В Саунт-Хермане преподают сами студенты.
Еще одна проблема, это наша любимая — коррупция. Политики даже любят называть ее болезнью. Тут я не совсем согласен, просто те, кто, собственно, болен, они чувствуют себя лучше, чем здоровые. Уж сколько мы с этой коррупцией не боремся, сколько не искореняем, она все крепче и крепче. Меня повеселило то, что наше руководство уговорило Европу выделить нам на борьбу с коррупцией деньги. Деньги на борьбу с коррупцией! Это вот, как если бы муж сказал жене: «Дорогая, я бросаю пить, но для этого мне нужна бутылка водки». И она верит, говорит: «Конечно, на. Но смотри, если выпьешь — больше не дам». А ему щас больше и не надо. Ему нормально. Ну в смысле, нам. Ну, в смысле, даже им. Тем, кто заболел.
В 1968 году настроение в стране изменилось. Когда президент Линдон Джонсон заявил: «Я не буду баллотироваться, не буду выставлять свою кандидатуру», у меня просто не было слов. И кого, спрашивается, мы будем теперь ненавидеть?
Меня всегда интересовало — почему плохой язык, скверная дикция, отсутствие мысли вызывает такое большое желание встретиться с аудиторией?
— Я уволился. С детишками и обучением навсегда покончено.
— А если точней, его уволили.
— Это неправда, мне надоел образовательный рекет. И я уволился. А истина в том, что я подал несколько необычное заявление.
— Ты послал ректору университета пакет с собачьим дерьмом.
— Это метафора.
— Чего?
— Что он собачье дерьмо.
— Это не метафора.
— Метафора. О, семантика, шмантика.
Cлайд с цитатой