— тебе бы все шутки шутить, а в этот самый момент творятся жестокости.
— ты о пауке с мухой или о кошке с мышкой?
— я о жестокости человека по отношению к человеку, а ведь человек способен соображать, что к чему.
— тебе бы все шутки шутить, а в этот самый момент творятся жестокости.
— ты о пауке с мухой или о кошке с мышкой?
— я о жестокости человека по отношению к человеку, а ведь человек способен соображать, что к чему.
— скольких людей надо убить, чтобы продвинуться на дюйм вперед?
— а скольких убивают, вообще оставаясь на месте?
Шесть цапель будут спокойно стоять в пруду, а вы голышом выйдете из ванны, не заметив меня.
Каждый из нас все острее и острее чувствует чудовищную утрату души и цели, и мы все упорнее пытаемся отыскать себе кого-нибудь вроде Христа перед Катастрофой, но так и не сумели найти ни Ганди, ни раннего Кастро.
Надо быть жестоким, безжалостным сукиным сыном, и тогда жить станет легче. Сильные правят миром.
Столько зверства кругом, столько жестокости — и так радостно, что хотя бы в этих двух людях жива нежность.
Враг может ранить нашу плоть, но ему не сломить наш дух. Земляне вторгаются на нашу родину. То, на что не могут претендовать по праву, они пытаются отнять силой. Но они даже не подозревают, что их ждёт. С небес Хелгана на них обрушится наш праведный гнев! Захватчики проносятся по нашей планете подобно песчаной буре, опустошая всё на своём пути. Но мы более не склонимся перед ними. Не потерпим Вектанского ига. Не отдадим Хелган тиранам. Наш удар по врагу будет внезапным и безжалостным. Мы будем сражаться как единое целое. Мы разрушим их мечты и станем их самым страшным кошмаром. Окропим могилы предков кровью наших врагов. И когда мы испустим последний вздох, когда мы восстанем из пепла наших городов, они поймут, что Хелган принадлежит лишь хелгастам.
Никогда раньше мне не доводилось встречаться в игре с левшой. Нужно было приспосабливаться: а вдруг они все такие. И я представил себе, что достаточно перевернуть левшу вверх ногами, и он становился, как все.