Я уже не тот, и ты уже не та –
Молодость ушла, и вместе с ней и красота.
Я уже не тот, и ты уже не та –
Молодость ушла, и вместе с ней и красота.
А что не так-то, вроде было нам весело -
Так весело, что теперь друг друга бесим.
А я тебя такой, какой ты есть, так и не видел,
И наши случки нам кто-то за любовь выдал.
На запад солнца, к югу от границы,
Там жизнь моя несется на излете сбитой птицей.
И мне кажется, еще вчера я с клумбы рвал цветы,
Но, мама-мама, большие мальчики уже седые...
Городской смог как чародей меняет людей,
Неутолимый голод не щадит ни отцов, ни детей.
Город, где пара нулей не делают погоду
Где в порядке вещей друг-друга не видеть по году.
И, походу, лучше с самого начала
Вырезать и спрятать сердце, чтобы не мешало.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
... Мы, люди, изначально отнюдь не были предназначены для жизни с такой лихорадочной скоростью; мы словно вечно убегаем от преследования, словно вечно за чем-то гонимся, что-то хватаем и тут же бросаемся вдогонку за следующей вещью; мы бегаем, точно лабораторные крысы по лабиринту...
Любовь — обман, и жизнь — мгновенье,
Жизнь — стон, раздавшийся, чтоб смолкнуть навсегда!
К чему же я живу, к чему мои мученья,
И боль отчаянья, и жгучий яд стыда?
К чему ж, не веруя в любовь, я сам так жадно,
Так глупо жду её всей страстною душой,
И так мне радостно, так больно и отрадно
И самому любить с надеждой и тоской?
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.