Впрочем, общее впечатление создавалось приятное: чудак, конечно, но чудак симпатичный.
Ясный, жесткий взгляд его на мгновение затуманился, твердые губы задрожали. На один-единственный миг я ощутил, что это не только великий мозг, но и великое сердце... Этот момент душевного раскрытия вознаградил меня за долгие годы смиренного и преданного служения.
Он повернулся в нашу сторону — и лицо его исказилось бессильной яростью. Но постепенно оно смягчилось, на нем даже появилось подобие сконфуженной улыбки, когда он увидел два револьверных ствола, нацеленных ему в голову.
Дело серьезнее, чем я предполагал, — сказал он. — Я должен предупредить вас об этом, Уотсон, хотя наперед знаю, это только подстрекнет ваше стремление лезть туда, где есть шанс сломать себе шею.
Да, стоило получить рану, и даже не одну, чтобы узнать глубину заботливости и любви, скрывавшейся за холодной маской моего друга.
... Впечатление от наших речей, как я замечаю, далеко не всегда пропорционально их смыслу в наших глазах.
Неужели ты думаешь, что вся эта величавая красота уместится в квадратик пленки!? Постарайся запечатлеть это в сердце! Это важнее, чем пытаться демонстрировать окружающим свои впечатления.
— Я пришел к вам за советом.
— Советовать просто.
— И за помощью.
— А вот это не всегда так просто.
Мой старый принцип расследования состоит в том, чтобы исключить все явно невозможные предположения. Тогда то, что остается, является истиной, какой бы неправдоподобной она ни казалась.
Cлайд с цитатой