Тяжки для живого организма
трели жизнерадостного свиста,
нету лучшей школы пессимизма,
чем подолгу видеть оптимиста.
Тяжки для живого организма
трели жизнерадостного свиста,
нету лучшей школы пессимизма,
чем подолгу видеть оптимиста.
Давно уже две жизни я живу,
Одной — внутри себя, другой — наружно;
Какую я реальной назову?
Не знаю, мне порой в обеих чуждо.
В мире есть два типа людей. Одни, увидев заполненный наполовину стакан, говорят: он наполовину полон. Другие говорят: он наполовину пуст. Но на самом деле, мир принадлежит тем, кто, взглянув на стакан, заявляет: «А что это тут? Извините? Извините? Это мой стакан? Я так не думаю. Мой стакан был полон до краев! И он был гораздо больше!»
Не в силах нас ни смех, ни грех
свернуть с пути отважного,
Мы строим счастье сразу всех,
И нам плевать на каждого.
Надо жить, желанья не стреножа,
а когда неможется немножко,
женщина, меняющая ложа, —
лучшая на свете неотложка.
Отрава тонких замечаний
нам потому как раз мучительна,
что состоит из умолчаний
и слов, звучащих незначительно.
Нам глубь веков уже видна
неразличимою детально,
и лишь историку дана
возможность врать документально.
Так ловко стали пресмыкаться
сейчас в чиновничьих кругах,
что могут с легкостью сморкаться
посредством пальцев на ногах.